Мифы древней греции гомера. ​Гомер — самый известный поэт античности. События Троянской войны

ПЕСНЬ ТРИНАДЦАТАЯ.

Так сказал Одиссей. И долго царило молчанье.

Были охвачены все восхищеньем в тенистом чертоге.

Снова тогда Алкиной, отвечая, сказал Одиссею:

"Раз, Одиссей благородный, приехал ты в меднопорожный

5 Дом наш высокий, - к себе, я уверен, без новых скитаний

Ты уж вернешься, какие б страданья ни вытерпел раньше.

К вам же, старейшины, я обращаюсь с таким предложеньем,

К вам, что в чертоге моем почетным вином искрометным

Дух услаждаете свой и прекрасным внимаете песням:

10 Платье для гостя в сундук полированный сложено, также

Золото в тонких издельях и все остальные подарки,

Что поднесли ему вы, советчики славных феаков.

Вот что: дадим-ка еще по большому треножнику каждый

И по котлу. А себя наградим за убытки богатым

15 Сбором с народа: столь щедро дарить одному не по силам".

Так сказал Алкиной, и понравилось всем предложенье.

Встали они и для сна по жилищам своим разошлися.

Только, однако, явилась из тьмы розоперстая Эос,

С крепкою утварью медной они к кораблю поспешили.

20 Стала корабль обходить Алкиноя священная сила.

Сам под скамейками все разместил он подарки феаков,

Чтоб не мешали гребцам, когда они в весла ударят.

Те, к Алкиною придя, приступили к роскошному пиру.

В жертву быка принесла Алкиноя священная сила.

25 Туч собирателю Зевсу Крониду, владыке над всеми,

Бедра сожгли, а потом за пир богатейший уселись

И наслаждались. Певец же божественный пел под формингу, -

Чтимый всеми людьми Демодок. Но голову часто

Царь Одиссей обращал к лучезарному солнцу - к закату

30 Мыслью его торопя; уж очень желал он уехать.

Так же, как жадно мечтает об ужине пахарь, который

Плугом весь день целину поднимал на волнах винноцветных;

С радостным сердцем он видит, что солнце спустилось на землю,

Что уже время на ужин брести ему шагом усталым.

35 Так наконец, Одиссею на радость, спустилося солнце.

Веслолюбивым мужам феакийским тотчас же сказал он,

Больше всего обращаясь со словом своим к Алкиною:

"Царь Алкиной, между всех феакийских мужей наилучший!

В путь снарядите меня, сотворив возлиянье бессмертным,

40 Сами ж - прощайте! Тут все совершается так, как желало

Сердце мое, - и отъезд и дары дорогие. Пускай их

Благословят Ураниды бессмертные! Пусть безупречной

Дома жену я найду, здоровыми - всех дорогих мне!

Вы же на радость законным супругам и детям любимым

45 Здесь оставайтесь! Пускай всевозможные блага пошлют вам

Боги, и пусть никакой с народом беды не случится!"

Слово одобрив его, согласилися все, что в отчизну

Должно его переслать, ибо все справедливо сказал он.

Молвила вестнику после того Алкиноева сила:

50 "Воду с вином, Понтоной, в кратере смешай и сейчас же

Чашами всех обнеси, чтобы, Зевсу-отцу помолившись,

Гостя отправили мы в отчизну его дорогую".

И замешал Понтоной вина медосладкого тотчас,

Каждому чашу поднес, и все совершать возлиянья

55 Стали бессмертным богам, владеющим небом широким, -

Сидя в креслах своих. Поднялся Одиссей богоравный

С места, Арете вручил двоеручную чашу, потом же

"Радуйся духом, царица, все время, пока не наступят

60 Старость и смерть, неизбежно ко всем приходящие людям.

Я отправлюсь к себе. А ты в этом доме высоком

Будь счастлива детьми, народом, царем Алкиноем!"

Так сказавши, ступил чрез порог Одиссей богоравный,

Вестника в помощь ему Алкиноева сила послала,

65 Чтоб Одиссея провел к кораблю и к берегу моря.

Женщин-рабынь с Одиссеем послала царица Арета.

Первой нести она вымытый плащ и хитон поручила,

Прочный сундук превосходной работы тащила другая,

Третья хлебы несла с вином искрометным. Когда же

70 Все подошли к кораблю и к прибоем шумящему морю,

Приняли тотчас гребцы принесенные вещи, сложили

Все их внутри корабля - и питье и дорожную пищу.

Для Одиссея ж они на корме на палубе гладкой

Полого их корабля простыню и ковер расстелили,

75 Чтоб ему спать непробудно. Взошел на корабль он, улегся

Молча. Они же попарно в порядке к уключинам сели

И отвязали канат от камня с дырой просверленной.

И наклонились гребцы и ударили веслами море.

Сон освежающий тут упал Одиссею на веки,

80 Сладкий сон, непробудный, ближайше со смертию сходный.

Как четверня жеребцов в колеснице под градом ударов,

Им непрерывно бичом наносимых, широкой равниной

Бешено мчится вперед, высоко над землей поднимаясь,

Так поднимался и нос корабля, назади ж, за кормою,

85 Громко шипела, кипя, волна многошумного моря.

Прямо вперед уносился корабль. И угнаться не смог бы

Даже и сокол за ним, быстрейшая птица меж всеми.

Быстро мчался корабль, морскую волну рассекая,

Мужа везя, по уму сравнимого только с богами.

90 Много в сердце страданий пришлось перенесть ему раньше

В битвах жестоких с мужами, в волнах разъяренного моря.

Тихо спал он теперь, забыв о минувших страданьях.

Вышла на небо ночное звезда светозарная, людям

Близость пришествия рано рожденной зари возвещая.

95 К острову тут подошел быстролетный корабль мореходный.

Есть в итакийской стране залив один превосходный

Старца морского Форкина. У входа его выдаются

Два обрывистых мыса, отлого спускаясь к заливу.

Мысы залив защищают снаружи от поднятых бурей

100 Яростных волн. И корабль крепкопалубный, с моря зашедши

В этот залив на стоянку, без привязи всякой стоит в нем.

Где заливу конец, длиннолистая есть там олива.

В ней - святилище нимф; наядами их называют.

105 Много находится в этой пещере амфор и кратеров

Каменных. Пчелы туда запасы свои собирают.

Много и каменных длинных станков, на которых наяды

Ткут одеянья прекрасные цвета морского пурпура.

Вечно журчит там вода ключевая. В пещере два входа:

110 Людям один только вход, обращенный на север, доступен.

Вход, обращенный на юг, - для бессмертных богов. И дорогой

Этою люди не ходят, она для богов лишь открыта.

Все наперед это знавши, в залив они въехали. Быстро

До половины взбежал на сушу корабль их с разбега:

115 Руки могучих гребцов корабль этот веслами гнали.

Только что врезался в берег корабль их, сработанный прочно,

С палубы прежде всего они Одиссея подняли

Вместе с блестящим ковром, с простыней, на которых лежал он,

И на прибрежный песок покоренного сном положили.

120 После достали богатства, какие ему чрез посредство

Высокодушной Афины феаки преславные дали.

Все их сложили они у подножья тенистой оливы,

Прочь от дороги, чтоб как-нибудь кто из людей проходящих

Раньше, чем сам Одиссей пробудился, вреда не принес бы.

125 Сами же тотчас отплыли домой. Но Земли Колебатель

Не позабыл об угрозах, которыми он Одиссею

Раньше грозил. Обратился он к Зевсу, чтоб дело решил он:

"Зевс, наш родитель! Теперь никакой меж бессмертных богов

Чести не будет, когда уже смертные люди, феаки,

130 Не почитают меня, от меня же ведущие род свой!

Вот, например, с Одиссеем: я ждал, что домой он вернется

Лишь после множества бед. Возвращенья его не лишал я

Вовсе: его ты ему обещал и кивнул головою.

Эти ж на быстром судне отвезли его, спящего, морем

135 И на Итаке ссадили, без счета даров надававши,

Вдоволь золота, меди и тканой прекрасной одежды, -

Столько, сколько б наверно привезть он не мог и из Трои,

Если б домой со своею он долей добычи вернулся".

Зевс, собирающий тучи, ему отвечая, промолвил:

140 "Что говоришь ты, Земли Колебатель широкодержавный!

Очень тебя почитают бессмертные. Да и возможно ль

Если ж тебя человек оскорбит, то настолько ничтожны

Силы его пред тобой, что всегда ты отмстить ему сможешь.

145 Действуй теперь как желаешь и как тебе сердцем хотелось".

Тотчас ответил ему Посейдон, сотрясающий землю:

"Все бы тотчас, Чернооблачный, сделал я так, как сказал ты,

Только я гнева боюсь твоего, я его избегаю.

Ну, а теперь я намерен прекрасный корабль феакийский,

150 В край свой обратно идущий по мглисто-туманному морю,

В щепы разбить, чтоб они наконец перестали в отчизну

Странников всех развозить. А город горой окружу им".

Зевс, собирающий тучи, ему возражая, промолвил:

"Вот как, по-моему, было б, мой милый, всего наилучше:

155 Только что в городе люди, на море взглянувши, заметят

Быстро бегущий корабль, преврати его в камень близ суши,

Вид корабля сохранив, чтоб в большое пришли изумленье

Граждане. Города ж им горой окружать бы не нужно".

Это когда услыхал Посейдон, сотрясающий землю,

160 В Схерию, где обитал феакийский народ, устремился.

Там он ждал. Подходил уже близко корабль мореходный,

Быстро плывя. Подошел к нему близко Земли Колебатель,

Сделал скалою его и в дно ее втиснул морское,

Крепко ударив ладонью. И после того удалился.

165 Между собою в большом удивленьи вели разговоры

Славные дети морей, длинновеслые мужи феаки.

Так не один говорил, взглянув на сидевшего рядом:

"Боги! Да кто ж там корабль быстролетный, бегущий в

Вдруг удержал среди моря, когда уже весь был он виден?"

170 Так не один говорил. И не знали, как все случилось.

С речью к ним Алкиной обратился и вот что промолвил:

"Горе нам! Нынче сбывается все, что отец мой когда-то

Мне предсказал! Говорил он: сердит на феаков жестоко

Бог Посейдон, что домой невредимыми всех мы развозим.

175 Будет день, утверждал он, когда феакийский корабль наш

При возвращеньи обратно по мглисто-туманному морю

Бог разобьет и высокой горою наш город окружит.

Так говорил мне старик. И теперь все сбывается это.

Вот что: давайте исполнимте дружно все то, что скажу я:

180 Если отныне какой-нибудь смертный в наш город приедет,

Больше не будем его домой отправлять. Посейдону ж

В жертву двенадцать отборных быков принесем, и, быть может,

Сжалится он, не окружит нам города длинной горою".

Так говорил он. И в страхе быков они стали готовить.

185 Так земных сотрясателю недр, Посейдону-владыке,

Жарко молились вожди и советчики славных феаков,

Стоя вокруг алтаря. Одиссей пробудился лежащим

В крае отцовском своем. Совершенно его не узнал он,

Ибо давно уж там не был. Притом же окрестность покрыла

190 Мглою туманной Паллада Афина, чтоб не был и сам он

Узнан никем, чтоб успела ему все сказать по порядку,

Чтоб не узнали его ни жена, ни друзья, ни из граждан

Кто-либо прежде, чем он женихам не отмстит за бесстыдство.

Вот потому и другим показалося все Одиссею, -

195 Все: и тропинки в горах и глади спокойных заливов,

Темные главы деревьев густых и высокие скалы.

Быстро вскочил он, стоял и глядел на родимую землю.

После того зарыдал, руками по бедрам ударил

И обратился к себе, неудержным охваченный страхом:

200 "Горе! В какую страну, к каким это людям попал я?

К диким ли, духом надменным и знать не желающим правды,

Или же к гостеприимным и с богобоязненным сердцем?

Все сокровища эти - куда отнести их? Куда тут

Сам я попал? Отчего не остался я там, у феаков!

205 Я б как молящий прибегнуть к кому-нибудь мог и из прочих

Мощных царей, кто б меня полюбил и в отчизну отправил.

Тут же - не знаю, куда это спрятать? А если на месте

Все здесь оставлю, боюсь, чтоб не стало добычей другого.

Горе! Как вижу, не так справедливы, не так уж разумны

210 Были со мною вожди и советчики славных феаков!

В землю другую меня отвезли! Обещались на остров

Издали видный Итаку отвезть, и нарушили слово.

Да покарает их Зевс, покровитель молящих, который

Зорко следит за людьми и всем погрешившим отмщает!

215 Дай-ка, однако, взгляну на богатства свои, подсчитаю, -

Не увезли ли чего в своем корабле они полом?"

Золото в тонких издельях, прекрасные тканые платья.

В целости все оказалось. В жестокой тоске по отчизне

220 Стал он бродить по песку близ немолчно шумящего моря,

Скорбью безмерной крушась. Подошла к нему близко Афина,

Юноши образ приняв, овечье пасущего стадо,

Нежного видом, какими бывают властителей дети.

Плащ двойной на плечах ее был превосходной работы;

225 Было копье у нее, в сандальях блестящие ноги.

Радость при виде ее взяла Одиссея, Навстречу

Деве пошел он и громко слова окрыленные молвил:

"В местности этой, о друг, с тобой повстречался я с первым.

Здравствуй! Прошу я тебя, не прими меня с сердцем недобрым,

230 Но сбереги мне вот это, спаси и меня. Я как богу

Жарко молюся тебе и к коленям твоим припадаю.

Также и вот что скажи мне вполне откровенно, чтоб знал я:

Что за земля? Что за край? Что за люди его населяют?

Остров ли это какой-нибудь, издали видный, иль в море

235 Мысом далеко врезается здесь материк плодородный?"

"Глуп же ты, странник, иль очень пришел к нам сюда

издалека,

Если расспрашивать вздумал об этой земле. Не совсем уж

Так неизвестна она. Ее очень многие знают

240 Как среди тех, кто лицом к заре обитает и к солнцу,

Так и средь тех, кто живет назади, к туманам и мраку.

Сильно скалиста она, в повозке на ней не проедешь,

Но не совсем уж бедна, хоть пространством не очень обширна.

Вволю хлеба на ней, и вволю вина там родится,

245 Ибо дожди выпадают нередко и росы обильны.

Пастбищ много прекрасных для коз и коров. И леса есть

Всякого рода. И много на ней водопадов богатых.

Имя Итаки, о странник, достигло наверно и Трои, -

А ведь она от ахейской земли, как я слышал, не близко".

250 Так сказала. И в радость пришел Одиссей многостойкий.

Рад он был, что отчизна пред ним, как ему сообщила

Зевса эгидодержавного дочь, Паллада Афина.

Громко к ней со словами крылатыми он обратился,

Правды, однакоже, ей не сказал, удержал в себе слово -

255 Хитрости много всегда таилось в груди Одиссея:

"Слышал я об Итаке уж в Крите пространном, далеко

За морем. Нынче ж и сам я пределов Итаки достигнул,

Эти богатства забравши. Оставивши столько же детям,

Я убежал, умертвив быстроногого там Орсилоха,

260 Идоменеева сына, на Крите широкопространном

Всех трудящихся тяжко людей побеждавшего в беге, -

Из-за того, что отнять у меня все богатства хотел он,

В Трое добытые, ради которых так много страдал я

В битвах жестоких с мужами, в волнах разъяренного моря;

265 Из-за того, что отцу я его не хотел подчиниться,

В Трое служа у него, а отряд свой отдельный составил.

Медью его я убил, когда возвращался он с поля,

Возле дороги устроив с товарищем верным засаду.

Ночь непроглядная небо тогда покрывала, никто нас

270 Видеть не мог из людей, и тайно свершилось убийство.

Все же, как только его я убил заостренною медью,

К славным тотчас финикийцам бежал на корабль я и с просьбой

К ним обратился, добычу богатую в дар предложивши.

Я попросил, на корабль меня взявши, отвезть или в Пилос,

275 Или в Элиду, божественный край многославных эпейцев;

Сила ветра, однако, от этих краев их отбила -

Против желания их: они обмануть не хотели.

Сбившись с дороги, сюда мы приехали позднею ночью.

В бухту с трудом мы на веслах корабль свой ввели, и, хоть были

280 Голодны все, но никто об ужине даже не вспомнил.

Так, сойдя с корабля, близ него на песок и легли мы.

Сильно устал я, и сладостный сон на меня ниспустился.

А финикийцы богатства мои с корабля отгрузили

И на песок их сложили близ места того, где лежал я,

285 Сами ж в Сидонию, край хорошо населенный, отплыли.

На берегу я остался один с растерзанным сердцем".

Так говорил он. В ответ улыбнулась богиня Афина

И Одиссея рукою погладила, образ принявши

Стройной, прекрасной жены, искусной в прекрасных работах.

290 Громко со словом она окрыленным к нему обратилась:

"Был бы весьма вороват и лукав, кто с тобой состязаться

Мог бы в хитростях всяких; то было бы трудно и богу.

Вечно все тот же: хитрец, ненасытный в коварствах! Ужели

Даже в родной очутившись земле, прекратить ты не можешь

295 Лживых речей и обманов, любимых тобою сызмальства?

Но говорить перестанем об этом. Ведь оба с тобою

Мы превосходно умеем хитрить. И в речах и на деле

Всех превосходишь ты смертных; а я между всеми богами

Хитростью славлюсь и острым умом. Ужель не узнал ты

300 Дочери Зевса, Паллады Афины? Всегда ведь с тобою

Рядом стою я во всяких трудах и тебя охраняю.

Я же и сделала так, что понравился всем ты феакам.

Нынче сюда я пришла, чтоб с тобой о дальнейшем подумать

И чтоб сокровища спрятать, какие тебе на дорогу

305 Славные дали феаки по мысли моей и совету,

Также чтоб знал ты, какие судьба тебе беды готовит

В доме твоем. Все должен ты вытерпеть, хочешь, не хочешь.

Не проболтайся, однако, смотри, никому ни из женщин,

Ни из мужчин, что домой из скитаний ты прибыл. Все муки

310 Молча неси, подчиняясь насильям людей обнаглевших".

Так Афине в ответ сказал Одиссей многоумный:

"Трудно, богиня, тебя узнать человеку при встрече,

Как бы он опытен ни был: со всяким сходна ты бываешь.

Это крепко я помню, что ты мне была благосклонна

315 Раньше, когда мы, ахейцев сыны, воевали под Троей.

После того же как город высокий Приама мы взяли,

Морем домой как отплыли и бог всех ахейцев рассеял,

Больше тебя я не видел, Кронидова дочь, не заметил,

Чтоб, на корабль мой взойдя, ты меня от беды защитила.

320 С сердцем разбитым в груди я долго скитался, покуда

Боги меня наконец от напастей решили избавить.

Только когда очутился я в крае богатом феаков,

Ты ободрила меня и в город сама проводила.

Нынче ж во имя отца твоего умоляю; не верю

325 Я, чтобы вправду в Итаку я прибыл; в другой здесь какой-то

Я нахожуся стране, а ты надо мной посмеяться

Только хотела, мне это сказав, чтоб меня одурачить!

Вправду ль, скажи мне, я в землю родную к себе возвратился?"

Так отвечала ему совоокая дева Афина:

330 "Дух в груди у тебя всегда, Одиссей, одинаков.

Вот почему и не в силах я бросить тебя, несчастливца.

Ты осторожен, умен, не теряешь присутствия духа.

С радостью всякий другой человек, воротившись из долгих

Странствий, домой поспешил бы, чтоб видеть детей и супругу.

335 Ты же стремишься скорей обо всех расспросить и разведать.

Прежде жену испытать ты желаешь, которая стойко

И доме тебя ожидает. В печали, в слезах непрерывных

Долгие дни она там и бессонные ночи проводит.

Что ж до меня, то сомнения я никогда не имела,

340 Знала, что сам ты вернешься, хоть спутников всех потеряешь,

Но не хотелося мне с Посейдоном-владыкой бороться,

Дядею мне по отцу. К тебе он пылает жестоким

Гневом, злобясь на то, что сына его ослепил ты.

Дай же тебе покажу я Итаку, чтоб ты убедился.

345 Это вот старца морского Форкина залив пред тобою.

Там, где кончается он, длиннолистую видишь оливу?

Возле оливы - пещера прелестная, полная мрака.

Там святилище нимф; наядами их называют.

В этой просторной пещере со сводом высоким нередко

350 Нимфам ты приносил гекатомбы отборные в жертву.

Это вот - Нерит-гора, одетая лесом дремучим".

Разогнала тут богиня туман. Открылась окрестность.

В радость пришел Одиссей многостойкий, когда вдруг увидел

Край свой родной. Поцелуем припал он к земле жизнедарной,

355 Поднял руки потом и начал молиться наядам:

"Зевсовы дочери, нимфы наяды, я вас никогда уж

Больше увидеть не думал! Приветствую вас я молитвой

Радостной! Будем мы вам и дары приносить, как бывало,

Если добычница Зевсова дочь благосклонно допустит,

360 Чтобы остался я жив и чтоб сын мой возлюбленный вырос".

Снова сказала ему совоокая дева Афина:

"Не беспокойся! Теперь не о том ты заботиться должен.

Нужно сейчас же, теперь, в углубленьи чудесной пещеры

Все сокровища спрятать, чтоб в целости там оставались.

365 Сами ж подумаем, как бы получше нам действовать дальше".

Так сказала богиня и в мрак углубилась пещеры,

Ощупью в ней закоулки ища. Одиссей же ко входу

Золото стал подносить и прочную медную утварь,

Платья богатые - все, что ему подарили феаки.

370 Тщательно их уложила и вход заградила скалою

Дочь эгидодержавного Зевса, Паллада Афина.

Сели оба они у подножья священной оливы,

Стали обдумывать, как погубить женихов обнаглевших.

Первою речь начала совоокая дева Афина:

375 "Богорожденный герой Лаэртид, Одиссей многохитрый!

Как укротить женихов тебе этих бесстыдных, подумай.

Держатся в доме твоем уж три года они господами,

Сватаясь к равной богам Пенелопе и выкуп давая.

Та, все время тебя дожидаясь в глубокой печали,

380 Всем надежду дает, обещается каждому порознь,

Вести ему посылает, в уме же желает иное".

Так богине в ответ сказал Одиссей многоумный:

"Вот оно как! Предстояло и мне, значит, дома погибнуть,

Злую такую же участь приняв, как Атрид Агамемнон,

385 Если б всего наперед, богиня, ты мне не сказала.

Дай же мне мудрый совет, чтоб ведал я, как отомстить им.

Стой сама близ меня и дерзкую смелость внуши мне,

Как и в то время, когда разрушали твердыню мы Трои.

Если б ты мне и теперь, Совоокая, так помогала,

390 Я с тридцатью бы мужами в сраженье вступил в одиночку, -

Вместе с тобою, богиня, с твоей благосклонной подмогой".

Так отвечала ему совоокая дева Афина:

"Нет, не оставлю тебя и тебя не забуду, как только

Время наступит нам дело начать. Не один, полагаю,

395 Из женихов, достоянье твое поедающих в доме,

Кровью своею и мозгом обрызжет широкую землю.

Дай-ка, однако, я сделаю так, чтоб тебя не узнали.

Сморщу прекрасную кожу твою на членах упругих,

Череп от русых волос обнажу и рубищем бедным

400 Плечи покрою, чтоб всякий глядел на тебя с отвращеньем.

Мутными станут глаза, такие прекрасные прежде,

Чтобы противным на вид ты всем женихам показался,

Как и оставленным дома тобою супруге и сыну.

Сам же ты прежде всего к свинопасу отправься, который

405 Ваших свиней стережет. Он привержен тебе неизменно.

Любит дитя он твое, Пенелопу разумную любит.

Возле свиней ты его и найдешь. А пасется их стадо

Подле Вороньей горы, вблизи родника Аретусы.

Воду черную там они пьют и едят в изобильи

410 Желуди дуба и все, от чего у них жир нарастает.

Там ты останься. Подсев, расспроси обо всем свинопаса,

Я же в Спарту, в город прекраснейших женщин, отправлюсь,

Чтоб Телемаха позвать, который к царю Менелаю

В Лакедемон, хоровыми площадками славный, поехал

415 Вести собрать о тебе, - существуешь ты где-нибудь, нет ли".

И, отвечая богине, сказал Одиссей многоумный:

"Зная всю правду, зачем же ее ты ему не сказала?

Не для того ль, чтоб и он натерпелся страданий, скитаясь

По беспокойному морю, добро ж его ели другие?"

420 Снова сказала ему совоокая дева Афина:

"Пусть чрезмерно тебя забота о нем не тревожит,

Я ведь сама провожала его, чтобы добрую славу

Этой поездкой добыл он. Без всяких лишений, спокойно

В доме Атрида сидит он и все в изобильи имеет.

425 Юноши, правда, его стерегут в корабле чернобоком,

Злую погибель готовя ему на возвратной дороге.

Но ничего не случится такого. Земля в себя раньше

Многих возьмет женихов, что богатства твои поедают".

Так сказав, к Одиссею жезлом прикоснулась Афина.

430 Сморщилась тотчас на членах упругих прекрасная кожа,

Череп от русых волос обнажился; и все его тело

Сделалось сразу таким, как у самого дряхлого старца.

Мутными стали глаза, такие прекрасные прежде.

Тело рубищем скверным одела его и хитоном -

435 Грязным, рваным, насквозь прокоптившимся дымом вонючим.

Плечи покрыла большою облезлою шкурой оленьей.

Палку в руки дала Одиссею и жалкую сумку,

Всю в заплатах, в дырах, и перевязь к ней из веревки.

Так сговорившись, они разошлися. Афина в прекрасный

440 Лакедемон понеслась, чтоб вернуть Одиссеева сына.

Министерство образования и науки РФ

МБОУ СОШ д.Мокшино

Реферат

По дисциплине «Литература»

на тему:

«Миф и реальность в поэме Гомера Илиада»

Выполнил: Ученик 6 класса,

Новожилов Денис

Проверил:

Вязаницына Н.А

д. Мокшино, 2012

Троянская война

Французы говорят: «Ищите женщину». Эта фраза имеет не только чисто бытовой смысл. Она несёт в себе глубокую философскую составляющую, лишний раз подчёркивая, что первопричину исторических коллизий и многих трагедий нужно искать в слабости и порочности человеческой натуры, её склонности к себялюбию, корысти и наслаждениям. Женщина же, сама по себе, является только следствием проявления столь неприглядных качеств, которыми наделены от рождения многие представители рода человеческого.

Ярким примером необузданных страстей, неутолённых желаний, глубоко оскорблённого самолюбия, незнающей границ алчности и является Троянская война, воспетая в «Илиаде и Одиссее» великим Гомером (ориентировочно жил в VIII веке до н. э.).

Существование данной исторической фигуры находится под большим сомнением, а вот раскопки древней Трои показывают: в первой половине XIII века до н. э. город подвергался длительной осаде и был полностью разрушен.

Причину столь печального конца можно списать на « народы моря ». Они уничтожили древнейшие цивилизации Восточного Средиземноморья (устоял из них только один Древний Египет ) как раз в XIII веке до н. э. и положили начало тому античному миру, который мы называем Древней Грецией и Древним Римом.

В то же время в поэмах упоминаются государства и народы, существовавшие задолго до эллинов. Отсюда можно сделать вывод, что Троянская война стала печальным следствие междоусобных распрей, а истиной их причиной как раз и являлась женщина.

Причины Троянской войны

Яблоко раздора

Если взять повествования Гомера за исходные, то началось всё на свадебном пиру. Женихом являлся аргонавт Пелей, невестой выступала морская нимфа Федита. На торжество были приглашены все небожители. Обошли вниманием только Эриду - богиню раздора, дочь самой Никты (богиня ночи).

Оскорблённое женское самолюбие придумало изощрённую месть. В разгар пира среди гостей появился златокудрый прекрасный юноша. В руках он держал золотой поднос с лежащим на нём спелым румяным яблоком. Юноша обратил на себя внимание присутствующих тогда, когда подошёл к трём гордым красавицам, стоящим в стороне от празднующих и ведущим неторопливую беседу.

С поклоном мальчик выставил перед собой поднос и предложил взять яблоко прекраснейшей из женщин. Три богини уставились на аппетитный плод. Одна из них Гера - покровительница брака, посчитав, что спелый фрукт по праву принадлежит ей, протянула руку. Также подумала и Афина - воительница, покровительница знаний и искусства. Её изящная ладонь тоже зависла над яблоком. Не отстала от них и третья из женщин. Ею была Афродита - богиня красоты и любви. Уверенным движением руки она попыталась забрать плод себе.

Три ладони столкнулись над спелым фруктом. Все присутствующие замерли, понимая неловкость ситуации. Наступила звенящая тишина. Богини убрали руки, но ни одна из них не выразила желания уступить яблоко двум другим. Женщины решили обратиться к Зевсу - к богу грома и молнии, чтобы уже он вынес решение, кому по праву принадлежит яблоко.

Могучий громовержец оказался в затруднительном положении. Дабы выйти из ситуации с честью, он переложил столь щепетильный вопрос на Гермеса - бога торговли и прибыли. Последний же отличался большой ловкостью и сообразительностью в решении разного рода щепетильных дел.

Тот не стал брать на себя ответственность, а предложил обратиться к независимому и непредвзятому судье, который сможет объективно и беспристрастно разрешить столь скандальное дело. Таковым бог назвал Париса - сына царя Илиона (ещё одно название Трои) Приама. Парис пас овец в окрестностях Илиона (Трои) и в тот момент, когда богини в сопровождении Гермеса оказались на каменистых землях Малой Азии, отдыхал под деревом.

Суд Париса

Он выслушал бога торговли и, даже отдалённо не представляя в какую историю может вляпаться, с готовностью согласился помочь. Но когда дошло до дела - растерялся. Все три женщины отличались необыкновенной красотой. Отдать одной из них «пальму первенства» просто не представлялось возможным. Парис явно заколебался в выборе. Тонкие женские натуры почувствовали нерешительность последнего и стали под благовидным предлогом отзывать сына царя в сторонку.

Деловым тоном каждая из них начала предлагать наследнику престола все мыслимые и немыслимые блага. Гордая Гера пообещала власть над всем побережьем Малой Азией до конца его дней. Надменная Афина заявила, что сделает из мужчины лучшего полководца и военачальника - на полях сражений он прославит своё имя на века. Обаятельная Афродита заверила Париса, что даст ему в награду любовь той женщины, которую он выберет.

После столь заманчивых предложений наследник престола выбрал Афродиту и передал в её руки злосчастное яблоко. Это, собственно, и стало прелюдией того, что вскоре разразилась Троянская война. Она продолжалась долгих десять лет и была воспета в «Илиаде и Одиссее», запечатлена на художественных полотнах и послужила предметом долгих споров среди историков: имела ли она в действительности место в те далёкие времена или нет.

Находки Г. Шлимана

Шлиман родился в небольшом немецком городке. Еще маленьким мальчикомон заинтересовался легендами о подвигах героев Гомера, тогда он не поверил, что никто не знает, где находился такой могущественный город, как Троя. Генрих дал себе слово, что когда он вырастет, то обязательно найдет Трою. Данное слово Генрих сдержал.

Шлиман изучил множество языков, в том числе древнегреческий, для того чтобы читать «Илиаду» в оригинале. Занимаясь коммерцией, ему удалось сколотить приличное состояние, но Шлиман внезапно все бросил и в 1863 году отправился в кругосветное путешествие. После нескольких лет путешествий, руководствуясь прежде всего указаниями «Илиады», в 1870 г. Г. Шлиман начал раскопки на холме Гиссарлык в Малой Азии. Труды Шлимана увенчались успехом. В верхних слоях холма ему удалось обнаружить развалины города и различную утварь, но самое замечательное было в том, что под верхними развалинами Шлиман обнаружил другие развалины - всего девять культурных слоев. Шлиман посчитал, что второй и третий слои снизу - это и есть Троя времен царя Приама. Когда в последний день раскопок в 1873 г. Шлиман обнаружил золотые изделия в этих слоях, он назвал эту находку «клад Приама». Однако современные ученые склоняются к тому, что Троя, описанная у Гомера, находилась в шестом культурном слое, а значит, и найденный Шлиманом клад не мог принадлежать Приаму.

Г. Шлиман скончался скоропостижно в 1890 году. Раскопки Г. Шлимана имели огромное значение - они положили начало археологическому изучению древнейшего этапа в истории Греции .

Реальность

После десяти лет изнурительной войны и осады в одно прекрасное утро троянцы, не веря своим глазам, увидели, что лагерь греков пуст, а на берегу стоит огромный деревянный конь с посвятительной надписью: "В благодарность за будущее благополучное возвращение домой ахейцы посвящают этот дар Афине". Древние люди относились к священным дарам с большим пиететом, и, по решению царя Приама, конь был внесен в город и водворен в посвященной Афине цитадели. С приходом ночи сидевшие в коне вооруженные ахейцы выбрались наружу и напали на спящих жителей города. Так, благодаря коню, была захвачена Троя, так закончилась Троянская война.

В наше время эта легенда известна каждому, а сам троянский конь давно стал нарицательным понятием - наши ироничные современники даже назвали его именем разрушительный компьютерный вирус. То, что Троя пала из-за коня, воспринимается как аксиома. Но если кого-нибудь спросить, а почему причиной гибели Трои стал именно конь, - человек, скорее всего, затруднится с ответом.

А в самом деле, почему?

Оказывается, этим вопросом задавались уже в древности. Многие античные авторы пытались найти разумное объяснение легенде. Высказывались самые разнообразные предположения: к примеру, что у ахейцев была боевая башня на колесах, сделанная в форме коня и обитая конскими шкурами; или что грекам удалось проникнуть в город через подземный ход, на двери которого была нарисована лошадь; или что лошадь была знаком, по которому ахейцы в темноте отличали друг друга от противников... Сейчас принято считать, что троянский конь является аллегорией какой-то военной хитрости, примененной ахейцами при взятии города.

Версий много, но, признаться, ни одна из них не дает удовлетворительного ответа. Наверное, наивно было бы считать, что в этом коротком исследовании нам удастся исчерпывающе ответить на такой "старый" вопрос, но попытаться все же стоит. Кто знает - быть может, троянский конь чуть-чуть приоткроет нам свою тайну.

Итак, попробуем войти в положение ахейцев. Имитируя снятие осады, они должны были оставить под стенами Трои нечто такое, что троянцы были бы просто обязаны взять в город. Скорее всего, эту роль должен был сыграть посвятительный дар богам, потому что пренебречь священным даром с точки зрения древнего человека означало нанести оскорбление божеству. А с разгневанным божеством шутки плохи. И вот, благодаря надписи на боку, деревянная статуя получает статус дара богине Афине, покровительствовавшей и ахейцам, и троянцам. Что делать с таким сомнительным "подарком"? Пришлось его (хотя и с некоторой опаской) внести в город и установить в священном месте.

Однако роль посвятительного дара могло сыграть практически любое священное изображение. Почему же был выбран именно конь?

Троя издавна славилась своими лошадьми, из-за них со всех краев света сюда приезжали торговцы, из-за них же на город часто совершались набеги. В "Илиаде" троянцев называют "hippodamoi", "укротители лошадей", а легенды рассказывают, что у троянского царя Дардана был табун великолепных коней, ведущих свое происхождение от самого северного ветра Борея. Вообще, лошадь была одним из самых близких к человеку существ в древней коневодческой, земледельческой и воинской культуре. С этой точки зрения, для ахейских воинов было вполне естественным в качестве посвятительного дара оставить под стенами Трои коня.

Кстати, образы для священных статуй и жертвенных даров выбирались не случайно. У каждого божества были посвященные ему животные, их облик оно могло принимать: так, Зевс в мифах превращается в быка, Аполлон - в дельфина, а Дионис - в пантеру. В культурах Средиземноморья лошадь в одном из своих аспектов связывалась с плодородием полей, с обильным урожаем, с матерью-землей (в древнейшей мифологии богиня Деметра иногда превращалась в кобылу). Но в то же время прекрасное свободолюбивое животное часто ассоциировалось с буйной, стихийной и неконтролируемой силой, с землетрясениями и разрушением и в этом качестве было священным животным бога Посейдона.

Так, может быть, ключ к разгадке троянского коня - в "Колебателе земли" Посейдоне? Среди Олимпийцев этот бог отличался необузданным характером и склонностью к разрушениям. Да и с Троей у него были старые счеты. Возможно, разрушение Трои конем - лишь аллегория сильного землетрясения, погубившего город?

Оказывается, это действительно произошло. Но только было это с другой Троей.

До Приама правителем Трои был царь Лаомедонт, прославившийся своей скупостью и коварством. Однажды наказанные Зевсом боги Аполлон и Посейдон были отданы ему в услужение. Аполлон пас стада, а Посейдон подвизался как строитель: возводил вокруг города неуязвимые стены. Однако по истечении срока боги не получили вознаграждения за свою работу и были с угрозами выгнаны. Тогда они наслали на город эпидемию и морское чудовище. Спасти Трою от чудовища вызвался Геракл и успешно осуществил свое предприятие, но жадный царь и здесь пожалел положенной награды - не отдал волшебных белых коней. Тогда Геракл собрал войско, вернулся под стены Трои, разрушил город до основания и убил Лаомедонта, а на царство посадил Приама ("Приам" означает "купленный": он действительно был выкуплен из рабства своей сестрой).

Современные археологи считают, что легендарная Троя Лаомедонта имеет свой исторический аналог - так называемую Трою VI, погибшую от сильного землетрясения незадолго до событий Троянской войны. Но землетрясения, как известно из мифологии, насылал в гневе "Колебатель земли" Посейдон. Возможно, что разрушивший город катаклизм принял в мифе аллегорическую форму гнева Посейдона на троянцев. К тому же, белые кони, его священные животные, формально послужили причиной катастрофы. (Трою словно преследовал какой-то рок: дважды быть разрушенной из-за коней!)

К сожалению, божественный гнев вряд ли имел отношение к троянскому коню. Троя Приама пала не из-за катаклизма (это доказано и археологами), а была захвачена и разграблена ахейцами. Кроме того, в Троянской войне Посейдон принимает сторону троянцев, а идею проникнуть в город с помощью коня подсказывает его извечная соперница Афина.

Итак, Посейдоном символика коня не исчерпывается...

В некоторых, особенно архаических, традициях лошадь символизирует переход в иное пространство, в другое качественное состояние, в недоступное для обычных средств место. На коне о восьми ногах шаман совершает свое мистическое путешествие, у этрусков лошадь перевозит души умерших в подземное царство, чудесный конь Бурак переносит Мухаммада на небо. Да что далеко ходить - вспомните нашего Конька-Горбунка, который переносит Иванушку и в Тридевятое царство, и в гости к Солнцу и Луне.

Вы спросите, какое это имеет отношение к Трое? Самое непосредственное. Согласно Гомеру, Троянская война длилась почти десять лет, в течение десяти лет ахейцы не могли взять стены города, построенные, согласно мифу, самим богом Посейдоном. Фактически, Троя с точки зрения мифа была "недоступным" местом, своего рода "заколдованным городом", который нельзя было победить обычными средствами. Для того чтобы попасть в город, героям требовалась даже не военная хитрость, а особый, магический "перевозчик". И таким перевозчиком становится деревянный конь, с помощью которого они осуществляют то, что безуспешно пытались сделать десять лет (естественно, говоря о деревянном коне-перевозчике и "заколдованном городе", мы подразумеваем не историческую, а мифологическую реальность).

Но если следовать этой версии, то Троя, описанная Гомером, получает совершенно особое значение. Речь идет уже не о небольшой крепости на берегу Понта и даже не о столице древнего малоазийского государства. Гомеровская Троя получает статус некоего трансцендентного места, за которое ведется сражение. И битвы, происходящие под стенами и в стенах этой Трои, - отнюдь не вендетта между двумя племенами, а отражение событий, получающих мировое значение. Троянский же конь открывает последний акт этой мировой драмы.

Кстати, это подтверждается и размахом войны. Археологически Троя - всего лишь небольшая крепость. Почему же для ее взятия, согласно Гомеру, отправляются корабли из 160 городов-государств Греции - от 10 до 100 кораблей, то есть флот минимум в 1600 кораблей? А если умножить на 50 воинов на каждом - это армия более чем в 80 тыс. человек! (Для сравнения: Александру Македонскому потребовалось около 50 тыс. человек, чтобы завоевать всю Азию.) Даже если это авторская гипербола, она свидетельствует о том, что Гомер придавал этой войне исключительное значение.

Что же произошло под стенами гомеровской Трои?

Обычно считается, что война началась со знаменитого пира богов на свадьбе Пелея и Фетиды, родителей Ахилла, на котором богиня раздора подбросила яблоко с надписью "Прекраснейшей" и три богини - Афина, Гера и Афродита - поспорили между собой за право получить его. Их спор разрешает сын Приама, Парис, который, соблазнившись перспективой иметь самую прекрасную в мире супругу (Елену), присуждает яблоко Афродите (дальше Парис похищает Елену, и разыгрывается война).

Но, на самом деле, война началась гораздо раньше: когда Зевс, устав от жалоб матери-Земли, которой человеческий род причинял страдания своим нечестием, решил уничтожить часть человечества, но не с помощью катаклизма, а руками самих же людей. Цель "мировой драмы" ясна, дело за главными действующими лицами.

Тогда от брака Зевса и Немесиды рождается Елена, совершенная красота, за которую будет сражаться весь героический мир. От брака Пелея и Фетиды рождается последний величайший из смертных - герой Ахилл. И наконец, рождается сам "зачинщик" войны Парис с предсказанием, что он погубит Троянское царство. Итак, все действующие лица есть, происходит похищение Елены и развязывается война, настоящая цель которой - уничтожить два великих царства и лучших из героев древнего мира.

И задуманное Зевсом свершается: под стенами Трои погибают практически все герои, и ахейцы, и троянцы. А из тех, кто выживет в войне, многие погибнут по дороге домой, кто-то, как царь Агамемнон, дома найдет смерть от рук близких, кто-то будет изгнан и проведет жизнь в скитаниях. По сути, это конец героического века. Под стенами Трои нет победителей и нет побежденных, герои уходят в прошлое, и наступает пора обыкновенных людей.

Кстати, любопытно, что конь символически связан также с рождением и смертью. Лошадь из дерева ели, вынашивающая что-то в своем чреве, символизирует рождение нового, а троянский конь сделан как раз из еловых досок, и в его полом животе сидят вооруженные воины. Получается, что троянский конь несет смерть для защитников крепости, но в то же время означает и рождение чего-то нового.

Современные исследователи датируют Троянскую войну примерно 1240 г. до н.э. (археологически на эту дату приходится гибель Трои VII). Примерно в это же время в Средиземноморье произошло еще одно важное событие: началось одно из великих переселений народов. С севера на Балканский полуостров двинулись племена дорийцев, варварского народа, который полностью уничтожил древнюю микенскую цивилизацию. Лишь по прошествии нескольких столетий Греция возродится и можно будет говорить о греческой истории. Разрушения будут настолько велики, что вся додорийская история станет мифом (настолько, что только с середины XIX столетия ученые начнут всерьез говорить о микенской Греции и о Трое, а до этого они будут считаться сказкой). Из тех 160 греческих государств, которые упоминаются Гомером в "Каталоге кораблей", половина перестанет существовать, а самые великие, Микены, Тиринф и Пилос, превратятся в маленькие деревеньки. Троянская война станет своеобразным рубежом между древним и новым миром, между микенской и классической Грецией.

Из героев, сражавшихся под стенами Трои, в живых остались лишь двое: Одиссей и Эней. И это не случайно. Оба они имеют особую миссию. Эней отправится, чтобы создать свою "новую Трою" и положить начало Риму, цивилизации грядущего мира. А Одиссей... "Многомудрый и многострадальный" герой совершит великое странствие домой, чтобы найти свою землю обетованную. Чтобы в своем странствии потерять и снова обрести все, что ему дорого, включая собственное имя. Чтобы дойти до границ обитаемого мира и побывать в странах, которые никто не видел и откуда никто не возвращался. Чтобы спуститься в мир мертвых и снова "воскреснуть" и долго скитаться по волнам Океана, великого символа Бессознательного и Неведомого.

Одиссей совершит великое странствие, в котором символически умрет "старый" человек и родится "герой нового времени". Он перенесет великие страдания и гнев богов. Это будет новый герой - энергичный, проницательный и мудрый, любознательный и ловкий. Своим неистребимым стремлением познать мир, своим умением решать проблемы не физической силой и доблестью, а острым умом он не похож на героев "старого" мира. Он вступит в противоборство с богами, и боги вынуждены будут отступить перед человеком.

Наверное, неслучайно поэтому Одиссей станет идеалом наступающей эпохи - классической Греции. Вместе с Троей безвозвратно уйдет старый мир, а с ним уйдет что-то таинственное и сокровенное. Но родится нечто новое. Это будет мир, героем которого станет человек: мастер и путешественник, философ и гражданин, человек, больше не зависящий от сил Рока и игры богов, но создающий свою судьбу и свою историю сам.

Миф

События перед Троянской войной

Все началось с того, что Юпитер решил жениться на нимфе Фетиде . Но оракул предрек, что сын от этого брака будет сильнее отца, и Юпитер решил отказаться от брака с Фетидой и отдать ее замуж за аргонавта и своего внука Пелея . На свадьбе Пелея и Фетиды присутствовали все боги, кроме богини раздора Эриды . Она заявилась на свадьбу без приглашения и спровоцировала яблоком раздора спор между Юноной , Минервой и Венерой . Судьей этого спора стал троянец Парис (сын Приама ), на которого и обрушился гнев проигравших в споре за яблоко Юноны и Минервы. А Венера (в благодарность за победу в споре) пообещала Парису самую прекрасную девушку - Елену . Парис выкрал Елену у ее мужа Менелая и увез ее в Трою, что и послежило поводом к Троянской войне

События Троянской войны

Троянская вонйа длилась десять лет. Причем первые девять лет ни у одной из сторон не было преимущества - греки, не смотря на свою храбрость, не могли взять Трою, а троянцы, не смотря на свою храбрость, не могли изгнать греков. Основные события:

1. Миф о Гомере.
2. Зловещее величие «Илиады».
3. Образы «Одиссеи».
4. Слава Ахилла, Одиссея и Гомера.

Миф о самом Гомере, наверное, миф в не меньшей степени, чем мифы его поэм. Уже в античный период Гомер был полулегендарной фигурой, сродни героям-полубогам. Семь греческих городов спорили за право называться родиной великого аэда, однако окончательно этот спор так и не был разрешен, как гласят строки неизвестного античного поэта:

Семь городов, пререкаясь, зовутся отчизной Гомера:
Смирна, Хиос, Колофон, Пилос, Аргос, Итака, Афины.

Традиционный образ Гомера — это слепой старец, чьему пению вторит мелодичный звон струн, однако никто не знает, каким был живой Гомер. Вероятно, если он и был слеп физически, его духовный взор видел гораздо больше, чем это доступно смертному. Как слепой прорицатель Тиресий, упоминаемый в «Одиссее», он мог видеть судьбы людей.

Некоторые ученые сомневаются, существовал ли Гомер? Может быть, авторами «Илиады» и «Одиссеи» были разные люди? Может быть, эти поэмы — продукт устного народного творчества? Наконец, есть и другая версия, появившаяся относительно недавно: Гомер существовал, но он был женщиной, а не мужчиной, как принято было считать. Однако так ли важно, каким был Гомер при жизни? Он сам давно стал частью великого мифа, потому его образ не может и не должен быть обыденным, банальным, однозначным. И что значат малодушные сомнения в самом факте существования Гомера, когда «Илиада» и «Одиссея» реальны, и, как ни странно, по-прежнему современны? Разве не сомневались люди и в существовании Христа, хотя он жил много позже Гомера? Но ведь в том, вероятно, и состоит особенность подлинно великой личности — когда она переходит в вечность, свет, приходящий в мир через этого человека, не исчезает, но в его ослепительном сиянии порой сложно разглядеть земные черты божественного избранника...

Мифы, сохраненные Гомером для потомков, спустя многие века по-прежнему продолжают волновать умы людей:

Я закрыл Илиаду и сел у окна,
На губах трепетало последнее слово,
Что-то ярко светило — фонарь иль луна,
И медлительно двигалась тень часового.

Это строки из стихотворения Н. С. Гумилева «Современность», в котором образы гомеровской поэмы неожиданно находят воплощение в действительности начала XX века. Герои, подобные гомеровским — это они прокладывают новые пути, они стремятся вперед. Но нередко бывает и так, что сущность этих людей скрыта в глубине души, а сами они вынуждены довольствоваться весьма скромным положением в жизни, занимаясь полезной, но скучной работой.

Наших современников продолжает интересовать мифологический сюжет «Илиады». Фильм «Троя» — это попытка приблизить героев Троянской войны к нам, сделать их более понятными и реальными. Внезапная любовь жены грозного воина к обаятельному гостю, враждебность двух союзников, готовая вылиться в открытое столкновение, печаль матери о несчастливой судьбе сына, горе отца, потерявшего самого благородного и смелого из своих наследников... Это вечные мотивы человеческого существования. И даже тема рока, довлеющего над всем и вся — разве и она не близка многим людям, гордо именующим себя «цивилизованными»?

Не менее живуч и миф «Одиссеи». Название этой поэмы давно стало нарицательным именем долгого странствия, полного испытаний. Образ Одиссея, Улисса, наряду с образами Ахилла, Гектора, Аякса и других гомеровских героев привлекал внимание как античных авторов, так и авторов последующих эпох. Одиссей, конечно, более многогранен, чем его соратники по Троянской войне. Он сражается не только обычным оружием, но и хитростью. «Ты только силой телесной полезен, я же — умом», — говорит Улисс Аяксу в поэме «Метаморфозы» римского поэта Овидия, отстаивая свое право на доспехи погибшего Ахиллеса. Но эта же неоднозначность образа Одиссея становится причиной того, что Данте в «Божественной комедии» помещает этого героя и его друга Диомеда в ад, за то, что они обманом захватили Трою, придумав Троянского коня. Однако как бы ни расценивать личность Одиссея, тема его возвращения на Итаку, его любовь к родине и своей семье, конечно, существенно возвышает этого героя над его человеческими слабостями и прегрешениями. Но образ Одиссея захватывает воображение и тем, что это образ странника, отважно борющегося со стихией. О. Э. Мандельштам в стихотворении «Золотистого меда струя...» сближает образ царя Итаки с образами аргонавтов, отправившихся в путь ради обретения великого сокровища:

Золотое руно, где же ты, золотое руно?
Всю дорогу шумели морские тяжелые волны,
И, покинув корабль, натрудивший в морях полотно,
Одиссей возвратился, пространством и временем полный.

Мандельштам не обошел вниманием и Пенелопу, жену Одиссея, чей образ не менее величественен, чем ее супруга. Как Одиссей отличается от прочих героев своей изобретательностью, так и Пенелопа превосходит жен других героев своей верностью и мудростью. Так, Одиссей придумал Троянского коня, чтобы захватить Трою, Пенелопа же стала ткать свадебное покрывало, которое никогда не будет окончено, лишь бы не выходить замуж и остаться верной своему пропавшему без вести мужу:

Помнишь, в греческом доме: любимая всеми жена, —
Не Елена — другая, — как долго она вышивала?

Английский писатель Г. Хаггард в романе «Мечта мира» предпринял попытку показать дальнейшую судьбу царя Итаки. Некоторые детали сюжета совпадают с мифами, не вошедшими в эпос Гомера. Например, гибель Одиссея от руки Телегона, своего собственного сына от богини Цирцеи. Однако в основном сюжет «Мечты мира» выглядит слишком фантастично, он чужд строгой размеренности гомеровского повествования. Но факт остается фактом — образ одного из героев Гомера и спустя много веков вдохновляет воображение писателей. И еще — хотя в романе Хаггарда Одиссей как будто погибает, тут же звучит мотив его будущего возвращения...

Слава Одиссея заключена не столько в его подвигах и даже не в хитрости, а в его возвращении. Ведь вся «Одиссея» — это рассказ о возвращении героя на Итаку. В «Илиаде» Гомер прославляет Ахилла, и слава этого героя иная:

Если останусь я здесь, перед градом троянским сражаться, —
Нет возвращения мне, но слава моя не погибнет.
Если в дом возвращусь я, в любезную землю родную,
Слава погибнет моя, но буде т мой век долголетен...

Слава Ахилла прочно связана с Троей, слава Одиссея — с дорогой из Трои на Итаку, а слава Гомера не связана с каким-либо конкретным местом на земле:

...Скажем: великое небо отчизна твоя, и не смертной
Матерью был ты рожден, а Каллиопой самой.
(А. Сидонский «Родина Гомера»)

«Повальная мода на черные очки, что каждый хочет побыть хоть немножко Гомером».

Андрей Вознесенский

Общеизвестно, что мифы – это древние сказания о богах и легендарных героях, о происхождении мира и жизни на земле. Но, чаще всего под мифом понимается что-либо фантастическое, неправдоподобное, нереальное и выдуманное. На самом деле это не так, ибо человек, как продукт Природы, не в состоянии придумать то, чего никогда не было, или не будет.

Долгое время считалось, что «Илиада» и «Одиссея» – вымысел Гомера, не имеющий под собой исторической правды, а самого Гомера не считали автором, ибо ни одно из своих произведений он не подписал своим именем, да и ни одной реальной биографии его не имелось. Не удивляйтесь, но то, что мы сегодня приписываем эти эпосы Гомеру оправдано лишь тем, что они прочитывались каждый раз на Панафинеях в начале VI в. до н.э., как его произведения. В таком положении дело находилось до публикации в 1795 г. исследования знаменитого немецкого филолога Ф. А. Вольфа «Prolegomena ad Homerum». Опираясь на принцип противоречий и отмечая, по его мнению, многочисленные слабые в композиционном отношении места эпосов, Вольф пытался доказать, что: «Илиада» и «Одиссея» не могли принадлежать одному поэту, но являлись плодом творчества многих певцов и поэтов; объединение отдельных песен в два больших эпоса произошло много столетий после времени составления песен; сводкой и редактированием песен были заняты мало выдающиеся личности; окончательная редакция принадлежала 602 602редакторам при дворе афинского тирана Писистрата в начале VI в. до н.э. Так были заложены основы «гомеровского вопроса»: а существовал ли в реальности Гомер?

Но, как сказано в Евангелии: «Вера же есть осуществление ожидаемого и уверенность в невидимом» (Евр.11.1). Стоило Генриху Шлиману поверить в правдивость описания Гомером местоположения Трои в «Илиаде», как любитель археологии нашел город там, где его никто не искал. А вместе с этим, как награду за упорство, отыскал и клад Приама. Затем Г. Шлиманом был найден клад Агамемнона в Микенах. Жаль только, что не все археологические находки мы умеем датировать. Тем не менее, открытия Генриха Шлимана поставили на повестку дня вопрос о Гомере, как о реальной исторической личности, описавшего вполне реальные исторические события. Наш замечательный философ и энциклопедист А.Ф. Лосев, обобщив результаты двухвековых исследований мирового гомероведения, пришел к выводу, что Гомер жил на рубеже VII-VI вв. до н.э. и, как большинство писателей мира, является имманентным автором. Это означает то, что он писал о большей части реальных событий, имеющих прямое отношение к его собственной жизни. Вот, оказывается, почему Г. Шлиман не ошибся в своем доверии к Гомеру! Но, конкретные датировки событий, как и время жизни Гомера, по-прежнему остаются невыясненными. Поэтому сегодня во всех энциклопедиях предположительно считают, что Гомер жил в IX в. до н.э., а события Троянской войны относят к XII в. до н.э. В связи с этим возникает вопрос: а не содержат ли тексты Гомера указаний на конкретные даты событий и детали его биографии? А, если содержат, то, как проводить «археологические раскопки» текста, чтобы неопровержимым путем докопаться до истины, спрятанной автором тысячелетия назад?

Зададимся вопросом: что является минимальной структурой текста таких эпосов, как «Илиада» и «Одиссея», если не считать буквы и слова? Вероятно, это есть, следующая за ними, стихотворная строка, называемая гекзаметром. Не будем вдаваться в исторические подробности, зафиксированные самими же древними греками, о том, что слагать гекзаметры их научили гипербореи, т.е. киммерийцы и скифы. Заметим, что гекзаметр является той ключевой структурой текста, который позволяет разбивать текст, записанный непрерывно, а также дает возможность проверять сохранность и даже качество гомеровского текста. Потеря одного гекзаметра также может быть замечена и при анализе содержания эпоса.

Другой, более крупной, структурой является разбивка каждого из эпосов на песни. Считается, что эту работу, якобы за Гомера, выполнили александрийские ученые. На самом деле оказалось, что к нам дошли оригинальные тексты с авторской разбивкой. Еще одно структурное деление текста повествования по суткам предложил В.А. Жуковский, воспользовавшись формульными фразами Гомера, обозначающими начало дня, например, такими, как «Встала из мрака младая с перстами пурпурными Эос». Руководствуясь этим, он разбил все повествование «Одиссеи» на 40 дней, хотя были и другие точки зрения на этот счет. При детальном анализе оказалось, что все повествование о 10-летнем плавании Одиссея (иносказательный смысл имени «Одиссей» – «Это я»), Гомер уложил в 58 дней, которые завершились его 58-летием и словами «Я родился в Алибанте», помещенными в последней, 24-й, песне, в 304 гекзаметре, с порядковым номером имени Алибант в этой песне – 119. Возникает вопрос: как в таком случае Гомер мог зашифровать эти ключевые года и даты для будущего?

Прежде чем ответить на этот вопрос, нужно обратиться к хронологии, которая тогда могла существовать. Конечно же, Гомер еще ничего не знал о Рождестве Христовом и связанной с ним новой эрой. Считается, что в IV в. до н.э. было принято вести счет лет от 1-й Олимпиады, когда впервые были записаны имена ее победителей, это случилось в 776 году до н.э. Так что, все последующие годы отсчитывались уже по номеру Олимпиады и числу лет до или после нее. Возможно, что именно Гомер предложил вести хронологию именно от 776 г. до н.э. Об этом свидетельствует то внимание, которое он уделил описанию в «Илиаде» и «Одиссее» спортивным играм. Вероятно, именно Олимпиады подтолкнули Гомера разбить на 24 песни каждый эпос, а вместе на 48 песен, которые символизируют 48 месяцев или 4 года, что соответствует периоду проведения Олимпиад. Но, судя по всему, сам Гомер вел простой счет лет, начиная от года первой Олимпиады. Так что, все-таки счет от дат проведения Олимпиад появился не в IV в. до н.э., а после проведения панафинейских игр, т.е. в начале VI в. до н.э.

Не будем вдаваться в сложный счет месяцев древнегреческой хронологии, их было 12 с древних времен, и говорить о том, как удавалось замыкать год, если месяцы попеременно разбивались на 30 и 29 дней. Недель тогда не было, а месяц разбивался на три декады. Замечу только, что, вероятно, после семилетнего пребывания в Египте, Гомер разработал свой календарь для внутреннего пользования, весьма близкий к нашему. Год его делился на 12 месяцев с чередованием в каждом из месяцев, называемых Идами и посвященным определенным богам и событиям, при этом в нечетных по порядку месяцах содержался 31 день, а в четных — 30. Иды, называемые «Месяцем взаимных угощений» и приходящиеся на наши 15 февраля-15(16) марта, в обычные годы имели 28 дней, а в високосные годы – 29, т.е. добавлялся еще один день, как «угощение». Причем, високосные годы у Гомера приходились не на годы проведения Олимпиад (как это принято у нас сегодня), а на четные года между ними. Что касается начала года, то оно было разным в разных полисах Древней Греции. Гомер ориентировался на Афины, где год начинался после летнего солнцестояния (около начала августа), которое по нашему календарю бывает 22 июня. Поэтому первый день месяца их нового года соответствовал приблизительно 2-й половине нашего июля и 1-й половине августа, т.е. условно принято считать по нашему календарю первым днем древнегреческого года 16 июля.

Если теперь поставить себя на место Гомера и принять во внимание всю сложность расчетов лет и дней, то спрашивается: как проще и надежней всего и в чем можно было зашифровать число лет и дней от первой Олимпиады? Вероятно, первое, что напрашивалось само собой, мог быть учет числа гекзаметров от начала поэмы и до ключевых слов, как следующие друг за другом число лет и число дней после нового года, без указания месяца. В этом случае даже частичная потеря текста грозила самое большее утрате количества дней, а не лет. Но для этого записать их нужно было как одну цифру, т.е. 10 лет и 250 дней должно будет составлять 10250 гекзаметров. Либо это должно быть 102 года и 50 дней. Когда эта идея пришла мне в голову, то я стал искать ключевые слова в конце «Одиссеи», которые указывали бы на день рождения Одиссея, т.е. Гомера, с учетом имманентности. Понятно, что именно этим, вероятно, и было вызвано создание эпосов в столь большом объеме. Вот что из этого получилось.

Всего в древнегреческом тексте «Одиссеи», которым я располагал, содержалось 12106 гекзаметров. В последней XXIV песне имеется в 304-м стихе фраза: «Я родился в Алибанте «. Подсчет числа гекзаметров показал, что эта ключевая фраза приходится на 11862-й гекзаметр. Поскольку цифра 862 слишком велика для 365 дней в году, то нужно отсчитать число лет, прошедшее после 1-й Олимпиады, равным 118, а число дней, равным 62-м, после нового года (с 16 июля по нашему календарю) и в результате можно получить день рождения Гомера — 15 сентября 657 г. до н.э. Но, это еще не все. Гомер хорошо понимал, что нужно дату зафиксировать более надежным способом, чем подсчет общего числа гекзаметров, потеря которых была более вероятна, чем, например, имен упомянутых внутри текста одной песни. Вот тогда пришлось обратить внимание на вышеупомянутые цифры при имени Алибант: 304-й гекзаметр и 119-й порядковый номер имени. В результате, дата была уточнена тем, что пришлось от 365 дней 119-го года отнять 304, и мы получим точный день рождения после окончания 118-го года: т.е. 365-304=61-й день или по нашему летоисчислению это будет 14 сентября 657 г. до н.э. Поскольку этот расчет априори более точен, то можно утверждать, что в одном из дошедших до наших дней экземпляре древнегреческого текста «Одиссеи» появился лишний гекзаметр, но явно не в 24-й песне. Эти подсчеты служат ярким свидетельством тому, с каким трепетным вниманием переписывались тексты Гомера. Мне могут справедливо заметить, что мой пафос здесь не обоснован, так как это всего лишь два случая. Спешу успокоить, на сегодня имеется уже несколько десятков подтверждений этой даты и не только из текстов на папирусе и пергаменте, но и в эпиграфической записи на так называемом камне Мастора. Этот камень был найден на острове Березань в 1900 г. Скадовским и текст, изложенный на нем, в основном расшифрован известным эпиографом В.П. Яйленко. Дошифровка была продолжена мною только по 3-м буквам из 45-ти, и только по тем, которые не читались. В результате чего и выяснилось, что это была эпитафия, посвященная Гомеру. Понятное дело, что эпитафия не читалась в открытом тексте. С деталями выявления акротелестиха на камне Мастора, а также с отождествлением всех мест путешествия Одиссея с реальными объектами, можно ознакомиться в моей книге «Гомер. Имманентная биография» (Николаев, 2001 г.). Из прочтения акротелестиха эпитафии подтвердилась дата рождения Гомера, полученная из совершенно другого материала — текста «Одиссеи», и выяснилась точная дата гибели Гомера — 14 августа 581 г. до н.э. Самое поразительное состоит в том, что согласно мифу о гибели Одиссея он был захоронен на острове Эе (Березани), где жила Цирцея, и это нашло свое подтверждение! Спрашивается, что после этого может быть реальнее мифа?!

Аналогичным образом можно определить время прибытия сестры Гомера, Елены, в Илион и начала Троянской войны. В «Илиаде» ключевым является отрезок плача Елены по Гектору, начиная от 765 стиха XXIV-й песни: «Ныне двадцатый год круговратных времен протекает / С оной поры, как пришла в Илион я,..» и до слов в конце монолога: «… всем я равно ненавистна» в стихе 775. Здесь начало этого отрезка текста отличается от конца на 10 гекзаметров, которые указывают одновременно на различие количества дней и лет между прибытием Елены в Илион и началом Троянской войны. Общее число стихов до последнего стиха этого монолога Елены, который приходится на 775-й строку, колеблется для 4-х вариантов текста «Илиады» в пределах от 15659 до 15664 гекзаметров. Это означает, что Елена прибыла в Илион 2-7 сентября 629 г. до н.э., а Троянская война началась 12-17 сентября 619 г. до н.э. Отсюда сразу стало ясно, что прообразом Троянской войны Гомеру послужила известная историкам война Милета с Лидией, которую он вел за проход в Черное море. Историки считают, что преемник Ардиса, Садиатт (конец 7 века до н.э.) начал последнюю, 12-летнюю войну с Милетом, которая завершилась миром около 600 г. до н.э. На самом деле, война была начата Ардисом (у Гомера — Парисом), длилась около 10 лет и завершилась в 609 г. при Садиатте. А это означает, что Шлиман (ученый мир упрекал его в том, что им была найдена более поздняя Троя) нашел именно ту Трою, которую описал Гомер. Замечу, что более поздняя дата жизни Гомера решает множество проблем «гомеровского вопроса», начиная с ответа на важнейший вопрос о том, как удалось сохранить древнейшие тексты.

Из мифов о Троянской войне (см., например, Роберт Грейвс, Мифы Древней Греции. Пер. с англ. Под ред. и с послесл. А.А. Тахо-Годи,- М., Прогресс, 1992) известно, что Агамемнон дважды собирал греческий флот в Авлиде для похода в Илион. В первый раз, сразу после похищения Елены, но этот поход закончился тем, что буря разбросала корабли и они вернулись домой. Второй раз Агамемнон собрал флот через 10 лет, но ему по предсказанию Калханта пришлось принести в жертву свою дочь Ифигению, чтобы греческий флот мог беспрепятственно добраться до Трои. Имманентное прочтение «Илиады» позволило выяснить, что сухопутной осаде Трои предшествовала неизвестная историкам 10-летняя морская война, в ходе которой греческая эскадра из 415 кораблей под руководством Ахилла и Агамемнона уничтожила 800 троянских кораблей. В этой морской войне Ахилл таранил троянские корабли, уничтожал их издали камнями, выпускаемыми с пращи, и поджигал серными бомбами. Причем воевал он не только в Эгейском и Мраморном, но и в Черном море, т.е. у себя на родине. За всем этим он приобрел огромнейшую славу в Греции, как непобедимый адмирал. Только после этого греки, не опасаясь атак с моря, смогли вытащить свои корабли на берег у Трои. Гомер в этой войне участия не принимал, так как 7 лет находился в Египте на службе у Псамметиха I и 1 год в Финикии у родных.

Если в «Одиссее» Гомер описал 10 лет из своей жизни, то в «Илиаде» описаны последние 10 лет, а точнее, структурно текст уложен в описание последних 49 дней из жизни своего брата близнеца Ахилла, который погиб 8 октября 609 г. до н.э. на 49-м году своей жизни. Таким образом, текст по дням охватывает время от 21 августа и до 8 октября. В 19-й песне «Илиады» описан день рождения Ахилла, приходящийся на 15 сентября 657 г. до н.э. Обратите внимание на гекзаметры 243-247 в этой песне, где перечислены подарки, преподнесенные Ахиллу в этот день: 7 треножников + 20 лоханей + 12 коней + 8 жен с Брисеидой + 1 золото Одиссея = 48 лет! Там же Гомер с юмором отметил свое старшинство над Ахиллом (в один день!) в гекзаметре 219. Состав семьи и дружбу с родным братом близнецом Гомер описал в мифах о Леде, братьях Диоскурах, и в подвигах Геракла о своей жизни с 15 до 27 лет.

Таким образом, как это следует из сказанного выше, определение всего лишь нескольких дат дают возможность восстановить по эпосам, мифам и гимнам более или менее реальную биографию Гомера, а также его киммерийско-греческое происхождение, о котором поговорим в другой раз. Я же вслед за Жан Жаком Руссо повторю: «Мое дело сказать правду, а не заставлять верить в нее».

С самого возникновения мировой литературы и до наших дней, подлинная литература опиралась как на внутреннюю (скрытую — инсайдаут), так и внешнюю – знаковость и символизм (метаметафора). Так что, метаметафора и инсайдаут, открытые поэтом и философом К. Кедровым, составляют сущность всей мировой литературы, в которой выбор между Мифами или Реальностью остается за «ИЛИ» К. Кедрова.

Анатолий Золотухин,

Миф о самом Гомере, наверное, миф в не меньшей степени, чем мифы его поэм. Уже в античный период Гомер был полулегендарной фигурой, сродни героям-полубогам. Семь греческих городов спорили за право называться родиной великого аэда, однако окончательно этот спор так и не был разрешен, как гласят строки неизвестного античного поэта:

Семь городов, пререкаясь, зовутся отчизной Гомера:

Смирна, Хиос, Колофон, Пилос, Аргос, Итака, Афины.

Традиционный образ Гомера - это слепой старец, чьему пению вторит мелодичный звон струн, однако никто не знает, каким был живой Гомер. Вероятно, если он и был слеп физически, его духовный взор видел гораздо больше, чем это доступно смертному. Как слепой прорицатель Тиресий, упоминаемый в «Одиссее», он мог видеть судьбы людей.

Некоторые ученые сомневаются, существовал ли Гомер? Может быть, авторами «Илиады» и «Одиссеи» были разные люди? Может быть, эти поэмы - продукт устного народного творчества? Наконец, есть и другая версия, появившаяся относительно) недавно: Гомер существовал, но он был женщиной, а не мужчиной, как принято было считать. Однако так ли важно, каким был Гомер при жизни? Он сам давно стал частью великого мифа, потому его образ не может и не должен быть обыденным, банальным, однозначным. И что значат малодушные сомнения в самом факте существования Гомера, когда «Илиада» и «Одиссея» реальны, и, как ни странно, по-прежнему современны? Разве не сомневались люди и в существовании Христа, хотя он жил много позже Гомера? Но ведь в том, вероятно, и состоит особенность подлинно великой личности - когда она переходит в вечность, свет, приходящий в мир через этого человека, не исчезает, но в его ослепительном сиянии порой сложно разглядеть земные черты божественного избранника…

Мифы, сохраненные Гомером для потомков, спустя многие века по-прежнему продолжают волновать умы людей:

Я закрыл Илиаду и сел у окна,

На губах трепетало последнее слово,

Что-то ярко светило - фонарь иль луна,

И медлительно двигалась тень часового.

Это строки из стихотворения Н. С. Гумилева «Современность», в котором образы гомеровской поэмы неожиданно находят воплощение в действительности начала XX века. Герои, подобные гомеровским - это они прокладывают новые пути, они стремятся вперед. Но нередко бывает и так, что сущность этих людей скрыта в глубине души, а сами они вынуждены довольствоваться весьма скромным положением в жизни, занимаясь полезной, но скучной работой.

Наших современников продолжает интересовать мифологический сюжет «Илиады». Фильм «Троя» - это попытка приблизить героев Троянской войны к нам, сделать их более понятными и реальными. Внезапная любовь жены грозного воина к обаятельному гостю, враждебность двух союзников, готовая вылиться в открытое столкновение, печаль матери о несчастливой судьбе сына, горе отца, потерявшего самого благородного и смелого из своих наследников… Это вечные мотивы человеческого существования. И даже тема рока, довлеющего над всем и вся - разве и она не близка многим людям, гордо именующим себя «цивилизованными»?

Не менее живуч и миф «Одиссеи». Название этой поэмы давно стало нарицательным именем долгого странствия, полного испытаний. Образ Одиссея, Улисса, наряду с образами Ахилла, Гектора, Аякса и других гомеровских героев привлекал внимание как античных авторов, так и авторов последующих эпох. Одиссей, конечно, более многогранен, чем его соратники по Троянской войне. Он сражается не только обычным оружием, но и хитростью. «Ты только силой телесной полезен, я же - умом», - говорит Улисс Аяксу в поэме «Метаморфозы» римского поэта Овидия, отстаивая свое право на доспехи погибшего Ахиллеса. Но эта же неоднозначность образа Одиссея становится причиной того, что Данте в «Божественной комедии» помещает этого героя и его друга Диомеда в ад, за то, что они обманом захватили Трою, придумав Троянского коня.

Однако как бы ни расценивать личность Одиссея, тема его возвращения на Итаку, его любовь к родине и своей семье, конечно, существенно возвышает этого героя над его человеческими слабостями и прегрешениями. Но образ Одиссея захватывает воображение и тем, что это образ странника, отважно борющегося со стихией. О. Э. Мандельштам в стихотворении «Золотистого меда струя…» сближает образ царя Итаки с образами аргонавтов, отправившихся в путь ради обретения великого сокровища:

Золотое руно, где же ты, золотое руно?

Всю дорогу шумели морские тяжелые волны,

И, покинув корабль, натрудивший в морях полотно,

Одиссей возвратился, пространством и временем полный.

Мандельштам не обошел вниманием и Пенелопу, жену Одиссея, чей образ не менее величественен, чем ее супруга. Как Одиссей отличается от прочих героев своей изобретательностью, так и Пенелопа превосходит жен других героев своей верностью и мудростью. Так, Одиссей придумал Троянского коня, чтобы захватить Трою, Пенелопа же стала ткать свадебное покрывало, которое никогда не будет окончено, лишь бы не выходить замуж и остаться верной своему пропавшему без вести мужу: Помнишь, в греческом доме: любимая всеми жена, -

Не Елена - другая, - как долго она вышивала? Английский писатель Г. Хаггард в романе «Мечта мира» предпринял попытку показать дальнейшую судьбу царя Итаки. Некоторые детали сюжета совпадают с мифами, не вошедшими в эпос Гомера. Например, гибель Одиссея от руки Телегона, своего собственного сына от богини Цирцеи. Однако в основном сюжет «Мечты мира» выглядит слишком фантастично, он чужд строгой размеренности гомеровского повествования. Но факт остается фактом - образ одного из героев Гомера и спустя много веков вдохновляет воображение писателей. И еще - хотя в романе Хаггарда Одиссей как будто погибает, тут же звучит мотив его будущего возвращения…

Слава Одиссея заключена не столько в его подвигах и даже не в хитрости, а в его возвращении. Ведь вся «Одиссея» - это рассказ о возвращении героя на Итаку. В «Илиаде» Гомер прославляет Ахилла, и слава этого героя иная:

Если останусь я здесь, перед градом троянским сражаться, -

Нет возвращения мне, но слава моя не погибнет. Если в дом возвращусь я, в любезную землю родную,

Слава погибнет моя, но будет мой векдолголе-

Слава Ахилла прочно связана с Троей, слава Одиссея - с дорогой из Трои на Итаку, а слава Гомера не связана с каким-либо конкретным местом на земле: …

Скажем: великое небо отчизна твоя, и не смертной

Матерью был ты рожден, а Каллиопой самой.