Семантическая сущность. Что такое семантика простыми словами? Полезное видео: семантика — наука о значении слов

направахрукописи

ЧИСТОХВАЛОВА Любовь Валентиновна

СЕМАНТИКА ЦЕЛИ

Специальность 10.02.01 -русскийязык

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Тамбов2004

Работа выполнена на кафедре современного русского языка Рязанского государственного педагогического университета имени СА Есенина

Научный руководитель:

Сергиевская Любовь Алексеевна

Официальные оппоненты:

доктор филологических наук, профессор

Блохина Нина Георгиевна;

кандидат филологических наук, доцент

Логинов Александр Викторович

Ведущая организация:

Московский государственный областной Университет

Защита состоится «24» ноября 2004 г., в 10 " часов на заседании диссертационного совета 212.261.03в Тамбовском государственном университете имени Г.Р. Державина по адресу: 392622, Тамбов, ул. Советская, 93, Институт филологии ТГУ имени Г.Р. Державина.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Тамбовского государственного университета имени Г.Р. Державина (г. Тамбов, ул. Советская, 6).

Ученый секретарь диссертационного совета

С.В. Пискунова

Общая характеристика работы

Предметом исследования в реферируемой работе является семантика цели и выражающие ее языковые средства синтаксического уровня языка. Например: - Ребенка Катерины Львовны отдали на воспитание старушке... (Лесков); Князь Василий привез своего сына, очевидно, с намерением сделать предложение...(Толстой): Но вот звонок; нужно было идти в гостиную встречать какого- то гостя...(Чехов); - Государь,- продолжал Морозов,- Вели позвать Афоньку Пусть при мне даст ответ твоей милости! (А.Толстой); Чичиков...чтобы избавить от лишних затруднений, сам даже взялся сочинить/доверенное письмо/(Гоголь).

Специфику указанных конструкций обуславливает необходимость их рассмотрения в семантическом, структурном и функциональном аспектах.

Актуальность научного исследования обусловлена отсутствием на сегодняшний день в науке о языке оптимального, на наш взгляд, определения цели, отсутствует общепринятая терминология для обозначения конструкций, сообщающих о цели, назначении действия.

Наличие у целевого значения ряда отличительных свойств бесспорно, но рассмотрение комплекса атрибутивных признаков семантики не стало предметом анализа лингвистов.

Недостаточно изучена взаимосвязь и взаимовлияние семантики цели и других значений обусловленности: условия, причины, следствия; не выявлены факторы, обусловливающие доминирование одной из контаминирующих сем. Мало представлены в научной литературе причины и следствия взаимодействия целевой семантики со значениями делибератива и объектной семантикой, а также с обстоятельственными значениями пространства, времени и образа действия.

В ряде научных работ происходит отождествление концептов «цель» и «назначение», в связи с чем детального анализа требуют конструкции, сообщающие о функционировании предметов в мире людей.

Сводить идею цели к ее содержанию, а также наличию или отсутствию ресурсов, необходимых для ее достижения, было бы неверным. Многоаспектного анализа компонентов семантической структуры цели мы не обнаружили в работах исследователей смысла «цель».

Вербализация цели как желаемого результата в языке факультативна, хотя обычно ее словесное оформление. Тем не менее до сих пор в науке о языке не было представлено комплексного исследования плана выражения целевого значения.

Грамматический статус отдельных языковых средств семантики цели определен недостаточно ясно.

Особого внимания требует структурирование функционально-семантического поля цели, представленного синтаксическими средствами языка, с учетом наличия конструкций, выражающих семантические типы цели, значения, осложненные дополнительными смысловыми оттенками, характеризующиеся синкретизмом целевой семантики.

Цель исследования заключается в целостном анализе структур целевой семантики в функционально-семантическом, структурно-семантическом, грамматико-семантическом и прагматическом аспектах на синтаксическом уровне языка. Данная цель предполагает конкретные задачи исследования в следующих направлениях.

Семантический аспект.

1. Определение семантики цели.

2. Выделение особенностей семантики цели.

3. Изучение, анализ, характеристика семантической структуры цели, рассмотрение ее компонентов в разных аспектах: обуславливаемого - в ситуационном и мотивационном, обуславливающего - в предметном и

аксеологическом; обнаружение связи между двумя компонентами - в аналитическом аспекте.

4. Выделение взаимосвязей и взаимовлияний семантики цели и других значений обусловленности, а также взаимодействие с объектной семантикой, пространственно - временным значением и семантикой делибератива.

Функциональный аспект.

1. Структурирование функционально-семантического поля цели.

2. Определение характера взаимодействия ФСП цели и других полей, семантически близких и далеких ему.

Грамматический аспект.

1. Описание способов выражения семантики цели на синтаксическом уровне языка.

2. Выявление структурно-семантических свойств синтаксических конструкций цели.

Прагматический аспект.

2. Определение коммуникативного статуса языковых средств целевой семантики.

Основная гипотеза диссертации заключается в следующем: финитив как компонент со значением цели, назначения действия - особое явление в языке, исключительность которого определяется рядом структурно-семантических, функционально-семантических, коммуникативных свойств, обусловленных ситуацией общения, субъективными желаниями и объективными закономерностями, позволяющими функционировать в языке и речи ряду синтаксических единиц, выражающих наряду с обобщенным значением цели его смысловые типы.

Методы исследования. Многоаспектный анализ оказывается возможным при использовании общенаучных и лингвистических методов. К числу первых мы относим анализ языкового материала в единстве формы и

Научная новизна исследования заключается в комплексном анализе структурно-семантических и коммуникативных особенностей синтаксических конструкций целевой семантики

Практическая ценность исследования состоит в возможности использования теоретических выкладок, положений и выводов при изучении соответствующих разделов лингвистики в вузе в ходе лекционных и практических занятий, проведения спецкурсов и спецсеминаров. Результаты наблюдения можно использовать в школьной практике.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Цель представляет собой семантический комплекс, предполагающий развертывание ситуации целеполагания.

2. Финитив как компонент со значением цели, назначения действия, сообщая о желаемом результате целенаправленных действий субъекта, обладает рядом специфических признаков, определяющих его особое положение в системе сем обусловленности.

4. В зависимости от лексико-семантических и морфолого-синтаксических характеристик степень чистоты и обобщенности целевого значения колеблется от максимальной до минимальной.

5. Синтаксические единицы языка целевой семантики образуют ФСП финитива, обладающее всеми признаками поля и иерархически организованное.

6. Семантика цели находит свое выражение в речи посредством словосочетаний, простых, сложных, интеральных предложений.

Материалом для исследования послужили примеры, извлеченные нами методом сплошной выборки из произведений русской художественной и

публицистической литературы конца XVIII - XX веков. Собрано и проанализировано свыше 7000 примеров.

Апробация работы. Основные положения исследования были обсуждены на заседании кафедры современного русского языка Рязанского государственного педагогического университета имени С.А. Есенина.

Структура диссертации. Работа состоит из Введения, трех глав, Заключения. К исследованию прилагается список использованной литературы, список источников языкового материала.

Во «Введении» приводится обоснование выбора темы диссертационной работы, описывается предмет исследования, формулируется цель, ставятся конкретные задачи, выдвигается гипотеза, дается краткая характеристика методам исследования и методике описания исследуемого материала.

Во «Введении» указывается на практическую значимость диссертации, новизну и актуальность работы, обсуждаются положения, выносимые на защиту, описывается структура диссертационного исследования.

Глава первая «Семантика цели» включает в свой состав вводные замечания, пять параграфов («Определение цели. Финитив», «Семантическая структура финитива», «Семантика цели и назначения», «Семантика цели и другие каузальные значения», «Синкретизм семантики цели») и выводы.

Во вводных замечаниях к 1-ой главе указывается на необходимость дать определение целевой семантике в связи с отсутствием такого понимания цели, которое отвечало бы всем особенностям целевого значения, предполагающего развертывание ситуации целеполагания.

Выделение атрибутивных признаков семантики цели предполагает использование в диссертационном исследовании термина финитив как компонента со значением цели, назначения действия.

Специфика семантической структуры финитива выступает отчетливо при ее анализе в предметном, аксеологическом, мотивационном и ситуационном аспектах в сравнении с особенностями семантических структур сем обусловленности, как-то: причины, следствия, условия, - что предполагает обнаружение явления контаминации целевого значения с указанными семами, а также с семантикой назначения, делибератива, объектным и пространственно -временным значениями.

Указанные положения определяют цель 1-ой главы - дать приемлемое определение цели, ввести термин для обозначения семантики цели, рассмотреть особенности целевого значения, выделить и дать многоаспектную характеристику компонентам семантической структуры цели, проследить взаимосвязь и взаимодействие целевого значения с другими значениями, более или менее семантически близкими ему.

Цель - это желаемый результат целенаправленных действий субъекта. Данное определение цели определяет и определяется следующими характеристиками компонента со смыслом «цель».

1. Потенциальность как основа всех ирреальных наклонений предполагает наличие альтернатив, которые в контролируемой субъектом ситуации обуславливают формирование гипотетической модальности целевой конструкции, следствиями которой выступают интенциональность -стремление субъекта к результативному действию, и значение относительного будущего времени, устанавливаемого в обуславливающем компоненте, выделяемом посредством вопросов зачем? для чего?

2. Вербально оформленный результат целенаправленных действий агенса-объект хотения, содержание цели

3. Наличие целенаправленных действий субъекта, предполагающих достижение задуманного.

4. Наличие субъекта целеполагания.

Поскольку цель - это итог действий, уместным термином для обозначения компонента со смыслом цель, назначения действия, на наш взгляд, является термин финитив, которым мы оперировали в ходе диссертационного исследования при анализе конструкций, обладающих перечисленными выше признаками.

Семантическая структура финитива представлена двумя основными компонентами: первый, обуславливаемый компонент, - смысловой комплекс семантического субъекта - сообщает об авторе целеустановки (субъекте целеполагания), деятеле (агенсе) и о лице, заинтересованном в достижении поставленной цели (бенефакторе), предполагает анализ в ситуационном,

мотивационном и аналитическом аспектах; второй, обуславливающий компонент, содержит информацию о предметном наполнении смысла «цель», которое получает ценностные характеристики. Простейшая схема семантической структуры целевых конструкций имеет следующий вид: 8 Р, где 8 - семантический субъект, Р - результат, к которому он устремлен.

1. Предметный аспект подразумевает вербализацию желаемого результата, которым может стать: действие: - Я пришел посмотреть, как ты тут устроилась.. .(Гончаров); состояние: Базаров... сделалусилие над собой, чтобы не выказать злорадного чувства... (Тургеневу, признак:... Губернатор Бурналу приказал носить шпоры на случай, если он пошлет куда-нибудь для скорости верхом (Тургенев).

вводных конструкций или частиц: Встали рано и ушли, должно быть, купаться (Островский).

В русском языке получили распространение конструкции, сообщающие о двух целях одного действия, противопоставленных друг другу: - Ты один ведаешь, что я кровь проливаю не ради потехи, а чтобы измену вывести (А.Толстой).

Другая сторона предметного содержания цели - ее соотнесенность со сферами жизнедеятельности человека. В этой связи выделим приватные цели: Онразрушил молчаниеразве только для того, чтобы журить своих дочерей (Пушкин); социальные: - За отечество я готов пожертвовать своей жизнью...(А.Толстой); философские: «Но я не создан для блаженства...» (Пушкин); эстетические: Проходя через гостиную, дворецкий, для порядка, переставил колокольчик...(Тургенев); эстетические: Это невестке на отместку (пословица).

2. Аксеологический аспект цели предполагает высказывание о качественной стороне жизни, поведении человека, его состоянии. Определенная и осознанная цель квалифицируется как высокая: Оно /добро/ устремилось на помощь угнетенным... (Салтыков-Щедрин); низкая: ...Она в отместку напишет теперь ему...(Чехов); нейтральная: ...Александр старался улучить минуту, чтобы поговорить с Наденькой наедине (Гончаров).

Позиция субъекта целенаправленной деятельности неоднозначна: это своего рода семантический комплекс, составляющими которого являются субъект целеполагания - автор целеустановки, вдохновитель действий, агенс-деятель, бенефактор - лицо, в чьих интересах осуществляются действия. Каноническим субъектом целеполагания является человек: - Мы прийти затем, чтобы предложить вам покинуть Зимний дворец (Шолохов); субъект целеполагания может быть провиденциальный: ...Я избран, чтобы его остановить. ..(Пушкин); обобщенный: Всякое дело надо любить, чтобы его

делать (Горький); выделяются конструкции с квази-субъектом: Аэроплан шел на снижение, выбрав для посадкировную площадку заху тор ом.. .(Шолохов), в то время как позицию агенса или бенефактора занимают всегда имена, обозначающие личность человека, группу людей.

Соотношение позиций субъекта целеполагания, бенефактора и агенса может быть разным. Может произойти их совмещение: Крутицкий давеча заезжал ко мне посоветоваться (Островский), разделение на субъекта целеполагания и агенса: Снеси её/девочку/лекарю, покажи:пусть посмотрит (Лесков); несовпадение, затем совмещение при совместном выполнении действий: - Сядемте, выслушайте меня (Чехов); разделение позиций субъекта целеполагания и бенефактора: Сашка влетел в рощу, крича «немцы!немцы!», чтобыупредить своих... (Кондратьев).

3. Ситуационный аспект связан с принципом достижимости цели, предполагает анализ наличия или отсутствия средств, их характер, желание или нежелание агенса действовать, степень уверенности субъекта в собственных силах, характер желаемого.

Действия, ведущие к реализации поставленной цели, характеризуются как целенаправленные, то есть произвольные и осознанные, обусловленные активностью субъекта. Связанные с волей человека, они имеют место в контролируемой им ситуации преобразования, познания, оценки, общения. Существующее мнение, что отсутствие действия (не-действие) предполагает отсутствие цели, небесспорно: воздержание от действий иногда представляется более активным процессом, чем действие: Поразмыслив, Григорий решил не идти, чтобы дать Степану высказаться (Шолохов). Выбор средств, необходимых для достижения цели, определяется волей субъекта, с одной стороны, и объективными закономерностями, с другой. Иногда человек оказывается вынужденным действовать именно таким образом: Пришлось остановиться, чтобы навести порядок (Симонов). Действия могут быть непроизвольными или машинальными, образуя таким образом конструкции

антицели: И тоже смеялась, чтоб не расплакаться (Бакланов). Такие конструкции традиционно относят к группе несобственно целевых предложений, равно как и предложения со значением необходимого, достаточного недостаточного избыточного основания действий, на том основании, что целевое значение в них более или менее деформировано, а цель предстает или как потенциальная: ... Чтобыловля была удачной, необходимо иметь сноровку (Салтыков-Щедрин), или как конвенциональная: Надо умереть Лизе, чтобы они снова были вместе (Карамзин).

Под ресурсами, необходимыми для достижения цели, подразумевают не только действия, но и условия их протекания. Место: Вначале каждый...норовил подальше идти от конвойных, чтобы меньше доставалось ударов (Шолохов); время: ...Он останавливался только изредка, и то для того, чтобы прислушаться к стуку топора (Тургенев); степень проявления признака: Для наблюдения над противником было достаточно казачьего разъезда (Шолохов); способ осуществления действия: Вначале Пантелей Прокофьевич думал даже повозку везти на санях, чтобы весною не тратиться на покупку... (Шолохов); наличие прямого объекта действия: ...И выбирает микроскопических ракушек для своего продовольствия (Салтыков-Щедрин).

Достижимость цели зависит от соотношения позиций субъекта целепола-гания и агенса: в тех случаях, когда это происходит (обычно в императивных или оптативных конструкциях), цель оказывается труднодостижимой, поскольку ирреальна не только она, но и сами действия, которые еще не начали осуществляться: - Пошел бы, копей глянул, - шепнула Ильинична... (Шолохов).

4. Мотивационный аспект предполагает ответы на вопросы: Почему субъект поставил перед собой цель?Ради кого и чего действует он?Мотивы актуально не осознаются субъектом, тем не менее дать мотивировку своим поступкам он способен: - Соврал я, чтобы оттянуть дело до завтра илихоть до вечера очень не хотелось мне идти в город (Бунин). Взяв за основу

масштабность целей, следует говорить о целях глобальных, общезначимых: Во имя исследования навыков рабочего человечества, во имя наглядного... изучения быта требуем воскрешения (Маяковский); корпоративных: Правительственный герб в угоду казачьему духу претерпел реальные изменения...(Шолохов); частных: Только венчаться непременно здесь, чтобы не сказали. что мы прячемся (Островский).

5. Аналитический аспект связан с вопросами: Каков итог деятельности субъекта? Соответствует ли конечный результат задуманному? Часть предложения, сообщающая об этом, факультативна. Тем не менее в языке чаще функционируют конструкции, информирующие о несоответствии итога замыслу и о причинах этого: Впереди ехали бубенщики, чтобы разгонять народ... но они напрасно трясли свои бубенцы... нигде не видно было живой души (А.Толстой).

Исходя из особенностей предложенной нами семантической структуры конструкций семантики финитива, выделим ряд принципов для квалификации цели как желаемого результата действий субъекта в сводной таблице.

аспект чем обусловлен виды цели

предметный предметное наполнение цель-действие, цель-признак,цель-состояние

аксеологический оценка содержания высокая, низкая, нейтральная

сфера употребления где почерпнуто содержание приватная, социальная, философская,этическая, эстетическая

ситуационный объективная действительность, субъективные переживания труднодостижимая, легкодостижимая; абстрактная /идеал/, конкретная

Характер усилий субъекта актуальная, потенциальная, конвенциональная, «овеществленная», антицель

мотивационный характер бенефактора глобальная, корпоративная, частная

темпоральный степень приближенности идеала к реализации приближенная, отдаленная

Занимая особое положение в семантической системе языка, финитив взаимодействует с семантически близкими и далекими ему значениями. Он объединяет в своем составе две семы: цель и назначение, пересекающиеся в точке действия, в связи с чем появляется необходимость разграничения целевого значения, с одной стороны, и семантики назначения предмета - с другой.

Контаминация цели с другими семами, более или менее близкими ей, оказывается очевидной на всех уровнях синтаксиса: цель + причина: - На тебе ложку, повечеряем... (Шолохов); цель + условно-следственное значение: Ему /Григорию/ понадобилось небольшое усилие, чтобы овладеть собой (Шолохов); цель + пространство: Агафья отправилась на богомолье и не вернулась (Тургенев); цель + время: Мы все к чаю собрались (Чехов); цель + образ действия: Уже два месяца почти /Бессменно день и ночь в пути/На диво слаженный возок (Некрасов); цель + объект: Пошла баба в лес за грибами, а навстречу ей медведь с зубами (пословица); цель + делибератив: Я немедленно отдал распоряжение, чтобы из Салонии отправили отряд солдат (Шолохов). Доминирование одной из них зависит от ряда условий, как-то: морфолого-синтаксической характеристики обуславливаемого компонента, его лексико-семантического наполнения, наличия в конструкции показателя подчинения и др. Истоки синкретизма

разные: совмещение целевого значения с семами обусловленности объясняется семантической близостью указанных значений; контаминация цели с пространственно-временным значением, а также с семантикой образа действия обусловлена лексико-семантической зависимостью компонента со смыслом «цель», в то время как на совмещение сем цели и делибератива влияет характер контактного слова.

Так, не теряя связи с другими значениями, семантика финитива, обладая рядом специфических признаков, занимает особое положение в семантической системе языка.

Глава вторая «Функционально-семантическое поле финитива»

состоит из вводных замечаний, двух параграфов («Ядерная и центральная зоны», «Смежная зона и периферия») и выводов.

Во вводных замечаниях ко 2-ой главе указывается на факт наличия в языке функционально-семантического поля (ФСП) финитива, которое формируется синтаксическими единицами, обладающими общими семантическими функциями, присущими финитиву, характеризующимися неоднородным составом (на уровне словосочетания функционируют предложно-падежные конструкции /ППК/ с производными и непроизводными предлогами, словосочетания с зависимым инфинитивом цели; на уровне простого предложения - предикативные единицы с причастными и деепричастными оборотами, на уровне сложного предложения /СП/ -сложноподчиненные предложения /СПП/ с подчинительными союзами, двойной связью между частями, бессоюзные сложные предложения /БСП/; особое место занимают интеральные предложения), иерархически организованного. Указанные положения определяют цель главы -структурировать ФСП на синтаксическом уровне языка, предварительно обосновав его выделение в системе языковых значений наличием всех

необходимых для этого признаков, рассмотреть результаты его взаимодействия с другими полями.

Ядерную зону ФСП финитива занимают конструкции с союзом чтобы (сложные и псевдосложные предложения), характеризующиеся максимальной степенью концентрации признаков целевой семантики (потенциальностью, интенциональностью, темпоральной отнесенностью в будущее, обусловленностью целесообразными действиями целесообразного субъекта), её чистоты и обобщенности, обладающие высокой степенью специализации, стилистически нейтральные, а потому самые употребительные среди структур целевой семантики: Я описываю все эти сцены, не щадя себя, чтобы все ясно припомнить и восстановить впечатление (Достоевский); И начал он отстреливаться, чтобы все могли убежать (Бакланов).

В центральной зоне находятся языковые средства, степень чистоты и обобщенности целевого значения которых зависит от ряда особенностей лексико-семантического порядка. К их числу мы относим ППК с производными предлогами, оформляющие значение цели-избежания, ознакомления, подтверждения, приглашения и проч.: Мы тотчас в ознаменование такого поступка задаем обед...(Гоголь); конструкции с союзами только бы (не), лишь бы (не), создающие смысловые типы цели-избавления, предотвращения: Люди выдумали себе пороки и извращения, лишь бы не прослыть пресными (Толстой); сочетания с зависимым инфинитивом цели, выражающие значение цели как конечной точки движения: - Проведать пришел (Шолохов). Располагаясь в центре поля, они характеризуются высокой степенью зависимости от лексико-семантического наполнения обуславливающего компонента и от морфолого-синтаксических характеристик обуславливаемого компонента конструкции и принципиальной независимостью воспроизведения целевой семантики от места целевого компонента в составе предложения.

В русском языке функционирует ряд синтаксических единиц, обладающих атрибутивными признаками финитива в ограниченном виде, типовое значение

цели, выражаемое ими, значительно ослаблено. Они располагаются на стыке центра и периферии - в смежной зоне. Ближе к центру помещаются ППК «для + родит пад.», указывающие на прямую цель: Его рекомендовали мне для некоторых занятий...(Островский); далее - ППК «ради + родит. пад.», выражающие осложненную дополнительным смысловым оттенком причины цель - предпочтение: Ради этого секрета я готова на все (Шварц); затем -ППК «в, на + винит. пад.», сообщающие о цели-качественной характеристике: Это невестке в отместку (пословица); цели-конечном пункте движения: То на охоту едешь с соколами, /То на войну нелегкая несет... (Пушкин).

Языковые средства, находящиеся на периферии ФСП финитива, характеризуются разреженностью признаков целевого значения, уменьшением функциональной нагрузки, меньшей степенью специализации и регулярности воспроизведения смысла «цель» в речи; нередко происходит пересечение поля финитива с другими полями, следствием чего является синкретизм целевого значения. Перечисленными особенностями обладают конструции, выражающие семантику неконкретизируемой цели (ППК«но + дат. пад.»)-А мы, это, к вам по делу (Шолохов); цели-избавления (ППК «от + родит, пад.»): лекарство от гриппа: цели-получения (ППК «за + творит, пад »): Он ведь и послал его за водой к ручью (Кондратьев); цели-приглашения (ППК «с + творит пад.») - Я приехал к вам с поручением, предложением. граф... (Толстой).

Особое место в иерархически организованной структуре финитива занимают конструкции, выражающие значение потенциальной и конвенциональной цели, семантика которых деформирована под воздействием значения долженствования: Чтобы вылечить такого человека, надо...изменить самое чувство...(Достоевский).

Дистантированы от центра ФСП цели бессоюзные конструкции: БСП и простые предложения с причастными и деепричастными оборотами. Они

лишены специализированных средств, участвующих в оформлении целевых отношений, что позволяет квалифицировать их неоднозначно: Фокин закивал на стул возле стола и даже подтолкнул свободной рукой пачку «Беломора»: кури,..(Абрамов); ... Дамы насели было на мужскую партию, пытаясь склонить их на свою сторону...(Гоголь).

Значительно дистантированы от центра конструкции, развивающие семантику овеществленной цели, сообщающие о назначении предмета: ППК «для + родит, пад.» (ваза для цветов), «к + дат. под.» (приказ к отступлению), сложноподчиненные предложения, построенные по модели «На то и + чтобы» (На то и глаза, чтобы текла слеза (пословица)).

Окраинную область поля занимают конструкции антицели, выражающие не цель, а экспрессивно-модальное значение нежелательности производимых действий для субъекта: ... Причины эти совпали для того, чтобы произвести то, что было (Толстой).

Так, на фоне обобщенного значения цели более или менее отчетливо выделяется ряд семантических типов цели, образующих мозаичную структуру предметного содержания обуславливающего компонента.

Глава третья «Выражение смысла «цель» средствами синтаксиса»

содержит вводные замечания, три параграфа («Уровень словосочетания», «Уровень простого предложения», «Уровень сложного предложения») и выводы.

Во вводных замечаниях к 3-ей главе указывается на факт функционирования в языке целого комплекса синтаксических средств, способных выражать семантику цели. Выделение структурно-семантических особенностей словосочетаний и предложений, их анализ в коммуникативном аспекте и возможность становиться синонимами, обнаружение тенденций к дальнейшему развитию при определении большей или меньшей

продуктивности модели обуславливают цель 3-ей главы диссертационного исследования.

Способы выражения семантики цели в современном русском языке разнообразны.

На уровне словосочетания функционируют ППК с производными предлогами (с целью, в видах, в знак, во имя, в честь, во избежание, в подтверждение и проч.). Под предлогом этой помощи другому он /князь Андрей/находился вблизи той среды, которая давалауспех (Толстой); Князь наклонился в знак уважения и признательности (Толстой); - Все это... с целью поссорить меня с матерью и сестрой... (Достоевский); ППК с непроизводными предлогами: «для + родит, пад» (для стрельбы, для достижения), «ради +родит пад.» (радиспасенья,радимира), «из +родит, пад.» (из вежливости, из учтивости), «от + родит, пад» (от кашля, от ветра); «по + дат. пад» (по делу, по вопросу), «к + дат. пад.» (к чаю, к открытию); «в + винит, пад » (в наказанье, в отместку), «на + винит, пад.» (на службу, на работу), «под + винит, пад.» (под обоз, под огород), «про + винит, пад» (прозапас), «по + винит.пад.» (погрибы, поягоды), «за + винит, пад.» (за родину, за мир); «за + творит, пад» (за водой, за счастьем), «с + творит, пад.» (с предложением, с просьбой), словосочетания с зависимым инфинитивом цели; Пришлось на другой день самому идти объяснять (Чехов).

На уровне простого предложения функционируют предикативные единицы, содержащие в своем составе компоненты, сообщающие о цели, назначении действий, - причастные и деепричастные обороты: Минуту вглядывался в направлении залегшей цели противника, стараясь определить попадание. ..(Шолохов); Кшапкебыла приделана стальная кольчатая сеть, защищавшая от сабельных ударов (А.Толстой). Специфика бессоюзия определяет неоднозначную трактовку таких конструкций: выражать цель способны деепричастия определенных лексико-грамматических групп

На уровне сложного предложения рассмотрению подлежат сложные конструкции с союзом чтобы и образованными на его основе составными союзами: - Я решил предложить Дуне все мои деньги с тем, чтобы она бежала со мной...(Достоевский); дабы: - Что есть опричнина? - продолжал Иоанн, озираясь кругом и повышая голос, дабы весь народ мог услышать его (А.Толстой); только бы (не), лишь бы (не): - И мужа, и все кину, лишь бы ты был... (Шолохов). Нами проанализированы конструкции, построенные по модели «типизированная лексема + чтобы», развивающие значение необходимого основания действий («надо + чтобы»): - Подойти к ним надо умно, чтобы сами дали хлеб (А.Толстой); достаточного / недостаточного / избыточного основания («достаточно / мало /слишком + чтобы»): ...Вас слишком много, чтобы слабая человеческая память смогла удержать ваши имена (Чехов); вынужденного основания действий («вынужден + чтобы»): Пришлось остановиться, чтобы мать спустилась попить воды; преднамеренного основания («нарочно + чтобы»): Чтобы как-то развеять общее дурное настроение, он решил вмешаться (Чехов); назначения («На то и + чтобы»): На то и перепел, чтобы в сети попасть (пословица).

Необходимо различать СПП, с одной стороны, и интеральные (псевдосложные) - с другой. Основанием для различия является грамматический статус глагола-сказуемого в придаточной части: в том случае, если лексема на -л - перед нами СПП, если же это инфинитив, - интеральное предложение.

БСП, между частями которых устанавливаются целевые отношения, нельзя отнести к числу продуктивных моделей, выражающих семантику финитива. Отсутствие эксплицитных средств связи приводит к повышению роли иных средств, принимающих участие в создании подчинения, к числу которых мы относим интонацию, особенности структуры, порядок следования

частей, лексическое наполнение позиций предикатов и их грамматический статус.

БСП целевой семантики строятся по следующим моделям: «императив адресата + императив адресата»: - А все - таки сходи, извинись (Чехов); «императив совместного действия + императив совместного действия»:

Пойдемте, посмотрим, как они будут змей пускать... (Тургенев); «императив + индикатив»: -А то зайдите ко мне, всыплю мерки две (Шолохов,); «индикатив + императив адресата»: Отправлюсь к баронесе, пусть хлопочет...(Лермонтов); «индикатив + индикатив»: - К Аникушке пойду, посижу трошки (Шолохов); «.инфинитив + инфинитив»:

Полковник, - сказал он /Жерков/ ...обращаясь к врагу Ростова и оглядывая товарищей, - велено остановиться, мост зажечь (Толстой); «оптатив + оптатив»: - Пошел бы. коней глянул. - шепнула Ильинична...(Шолохов).

Синтаксические языковые средства семантики финитива образуют ФСП, занимая в его строго иерархической структуре определенные, обусловленные собственными характеристиками позиции.

В Заключении, которое построено на выводах каждой из глав диссертации, подводятся итоги лингвистического исследования.

1. Цель как желаемый результат целенаправленных действий субъекта занимает особое положение в семантической системе языка, которое определяется атрибутивными признаками финитива, предполагающими развертывание ситуации целеполагания.

2. Семантическая структура цели представлена двумя компонентами: обуславливаемым (сообщающим о ресурсах: действиях, условиях их

протекания) и обуславливающим (содержащиим информацию о цели как желаемом результате), каждый из которых получает характеристики при анализе в предметном, аксеологическом, ситуационном и мотивационном аспектах.

3. Специфику целевой семантики (финитива) обуславливает комплекс структурно-семантических, грамматико-семантических и коммуникативных особенностей.

4. Синтаксические средства языка, являющиеся носителями целевой семантики, образуют ФСП финитива, обладающее всеми признаками поля и иерархически организованное, периферийные участки которого вступают во взаимодействие с другими полями (причины, условия, следствия, пространства, времени, объектности, делибератива). Результатом взаимовлияния полей оказывается семантическая контаминация и функционирование в речи языковых средств, выражающих синкретичное значение цели.

5.Наличие на разных синтаксических уровнях вариативных языковых средств, способных выражать смысл «цель», свидетельствует не только о богатстве языка, но является фактом его исторического развития, поскольку одновременно с современными и стилистически нейтральными конструкциями существуют очевидно устаревшие (СПП с союзом дабы) или стилистически маркированные (ЛПК «по + дат. под », «к + дат пад »)

6. Количественное и качественное соотношение синтаксических средств языка оказывается разным в плане выражения обобщенной и максимально неосложненной семантики финитива, в предметном наполнении целевого компонента, ситуационном аспекте целеполагания, прагматике, а также частотности воспроизведения смысла «цель» коммуникантами в речи. Несинкретичная семантика цели присуща СПП с союзом чтобы, в то время как единицы уровня словосочетания (особенно ППК с непроизводными предлогами) и предложения (в том числе БСП) выражают значение цели, осложненное дополнительными смысловыми оттенками.

Стилистически нейтральными и довольно употребительными являются СПП с союзом чтобы, словосочетания с зависимым инфинитивом цели, ППК «для + родит пад », «в,на + винит пад »; стилистически маркированы как разговорные, употребляются в языке русских пословиц и поговорок конструкции СПП «На то и + чтобы», ППК с непроизводными предлогами; функционируют в деловом языке ППК с производными предлогами, СПП с двойной связью между частями, простые осложненные предложения.

Предмет данного диссертационного исследования заключает в себе широкие возможности для дальнейшего изучения финитива в ряде направлений: обуславливающего компонента с точки зрения формальных показателей в плане выражения разных видов цели, трехчленных БСП с имплицитной второй частью, сообщающей о цели, в семантическом аспекте, вопросительных конструкций, направляющих на поиск неизвестной цели, - в прагматическом, сочинительных конструкций, способных выражать семантику цели, - в структурно-семантическом аспекте. Указанные направления лингвистического исследования смысла «цель» могут стать конкретными задачами научной работы в перспективе.

По материалам исследования имеются следующие публикации:

1. Чистохвалова, Л.В. К вопросу о соотношении сем «цель» и «назначение» / Л.В. Чистохвалова // Аспиранский вестник Рязанского государственного педагогического университета имени С.А. Есенина: Научный журнал / В.Л. Рубайлова. - Рязань: Изд - во РГПУ имени С.А. Есенина. -2004.- №3.-С. 137-140.

2. Чистохвалова, Л. В. Семантическая структура финитива /

Л.В. Чистохвалова // Аспирантский вестник Рязанского государственного педагогического университета имени С.А. Есенина: Научный журнал / Е.Н. Левыкина. - Рязань: Изд-во РГПУ имени С.А. Есенина. - 2003. - № 1. -С. 82- 87.

3. Чистохвалова, Л.В. Целевая обусловленность производных предлогов / Л.В. Чистохвалова // Актуальные проблемы языка и речи: Лингвометодический сборник / Л.А. Сергиевская, Е.А. Догушева. - Ряз. обл. инт-т развития образования. - 2003. - С. 76 -80.

Глава I. Семантика цели.

§1 .Определение цели. Финитив.

§2. Семантическая структура финитива.

2. Семантический субъект.

§3. Семантика цели и назначения.

§4. Семантика цели и другие каузальные значения.

§5. Синкретизм семантики цели.

Глава II. Функционально-семантическое поле финитива.Л.

§1. Ядерная и центральная зоны.

§2. Смежная зона и периферия.

Глава III. Выражение смысла "цель" средствами синтаксиса.

§1. Уровень словосочетания.

1. Предложно-падежные конструкции с непроизводными предлогами.

2. Предложно-падежные конструкции с производными предлогами.

3. Сочетания с зависимым инфинитивом цели.

§2. Уровень простого предложения.

§3. Уровень сложного предложения.

1. Союзные конструкции.

2. Бессоюзные конструкции.

Введение диссертации2004 год, автореферат по филологии, Чистохвалова, Любовь Валентиновна

Предметом исследования диссертационной работы является семантика цели и средства ее выражения на синтаксическом уровне языка. Например: Ребенка Катерины Львовны отдали на воспитание старушке. (Лесков); Князь Василий привез своего сына, очевидно, с намерением сделать предложение. (Толстой); Но вот звонок; нужно идти в приемную встречать какого-то гостя.(Чехов); - Государь, - продолжал Морозов, - вели позвать Афоньку. Пусть при мне дает ответ твоей милости! (А.Толстой); Чичиков.чтобы избавить от лишних затруднений, сам даже взялся сочинить /доверенное письмо / (Гоголь).

Специфику целевых конструкций определяет возможность их рассмотрения не только в лингвистическом смысле, но и в философском. Известно, что "нормы сознания получают свое выражение в языке" : цель ставят, ее добиваются, к ней идут; наличие или отсутствие цели, ее содержание, характер, аксеологическая база определяют личность человека, а перечисленные особенности цели как логико-философской категории воплощаются в языке и становятся предметом анализа в данной работе. В этом смысле очевидна связь лингвистики и философии.

Специфика избранного предмета исследования обусловлена факторами семантического, грамматического, функционального и прагматического порядка.

1. В настоящее время в науке о языке не существует оптимального, на наш взгляд, определения цели. В ряде исследований целевой семантики понятие "цель" трактуется семантически близкими, но нетождественными ему лексемами хотеть, желать, намереваться.

Предложенный Г.А. Золотовой термин для обозначения компонента со значением цели, назначения действия финитив оказался неупотребительным в научной литературе. Функционирование понятия дестинатив ограничено рамками предложно-падежных конструкций. Учитывая очевидную изученность отдельных вопросов целевой семантики, обращает на себя внимание отсутствие общепринятого термина для ее обозначения.

Наличие у целевого значения ряда отличительных свойств бесспорно, но рассмотрение комплекса атрибутивных признаков данной семантики не стало предметом исследования лингвистов на сегодняшний день.

Недостаточно изучена связь семантики цели с другими значениями обусловленности: условием, следствием, причиной; не выявлены факторы, влияющие на доминирование одной из контаминирующих сем. Например, одно и то же действие может квалифицироваться как произвольное (контролируемое) и непроизвольное. Предложение Ребенок захлопал в ладоши вне кон текста не сообщает о характере действий субъекта. Ситуация меняется с появлением распространителей, указывающих на признак " + контроль"/ "- контроль", на цель или причину соответственно: Ребенок захлопал в ладоши от радости (сообщает о непроизвольном действии агенса в ситуации " - контроль" и о причине данного действия) и Ребенок захлопал в ладоши, чтобы привлечь к себе внимание (информирует о преднамеренном действии агенса в ситуации "+ контроль" и о цели действия).

Мало представлены в научной литературе причины и следствия взаимодействия целевой семантики со значением делибератива и объектной семантикой, несмотря на то, что подобные явления синкретизма стали фактом языка. Сравните: .Но в этом стремлении к соединению. / Кутузов / не заводит французов до Смоленска (Толстой). = Стремление (какое? для чего?) к соединению / чтобы соединиться; Вот поехал Ермил за почтой. да и замешкался в городе. (Тургенев) = Поехал (за чем? зачем?) за почтой/чтобы привезти почту.

В ряде работ происходит отождествление концептов "цель" и "назначение ", которые не предполагают друг друга, пересекаются только в поле действия, в связи с чем небесспорной оказывается предложенная

И.Б. Левонтиной идея "овеществленной " цели , сообщающей о функционировании предметов в мире людей. Сравните: включить для обогрева и радиатор для обогрева.

Сводить идею цели к ее содержанию, а также наличию или отсутствию ресурсов, необходимых для ее достижения, было бы неверным. Вопросы кто? что? каким образом? приемлемы для компонентов семантической структуры целевой семантики, детального же рассмотрения каждого из них мы не обнаружили в работах исследователей смысла "цель".

2. Вербализация цели как желаемого результата в языке факультативна, хотя обычно ее словесное оформление: показателями целевой семантики служат лексическое значение слова на лексическом уровне языка, служебные части речи (предлоги и союзы) - на морфологическом, словосочетания, простые, сложные, интеральные, транзитивные предложения - на уровне синтаксиса.

Цель имплицитна, когда имеет тривиальный характер: она настолько очевидна, что информировать об итоге действий нет необходимости: выпей лекарство (чтобы выздороветь), надо мыть руки (в целях гигиены) и т. д.

До сих пор в науке не были выделены все способы выражения целевого значения, в то время как на уровне простого предложения носителем смысла "цель" могут выступать причастные и деепричастные обороты; не всеми лингвистами признается факт существования целевых отношений между частями бессоюзных сложных предложений и в конструкциях с сочинительными союзами.

Грамматический статус отдельных языковых средств целевой семантики определен недостаточно ясно. Так, нет единой точки зрения на морфологический статус глагольной лексемы на -л, выполняющей функцию сказуемого в придаточной части сложноподчиненного предложения. Много вопросов вызывают конструкции с подчинительным союзом чтобы, присоединяющим компоненты, предикативный центр которых представлен инфинитивом. Например: На другой день она / Наталья /. встала тихонько, чтобы не разбудить детей. (Шолохов).

3. В науке о языке до недавних пор не предпринимались попытки структурировать функционально-семантическое поле цели, представленного синтаксическими средствами языка. Кроме максимально обобщенного значения цели, не рассматривалась возможность существования в языке и функционирования в речи синтаксических единиц, выражающих типовые значения цели, значения, осложненные дополнительными смысловыми оттенками, в то время как они давно являются неоспоримыми фактами языка. Например: цель - конечная точка движения: Едете в Париж-то, на выставку? (Островский); цель - выражение чувств: - И наконец, в знак чистосердечия, я прошу вас открыть мне главное ваше пристрастие. (Толстой); псевдоцель: .Он /Аркади й/, под предлогом изучения воскресных школ, скакал в город. (Тургенев) и под.

4. Поскольку в современном русском языке представлены многочисленные способы выражения целевой семантики, появляется необходимость их анализа с точки зрения стилистической принадлежности, продуктивности, взаимосвязи и взаимовлияния. На сегодняшний день в контекстах деловой речи продуктивными оказываются модели сложноподчиненных предложений с двойной связью между частями {"надо / необходимо / должен + чтобы", "достаточно /недостаточно /слишком + чтобы"), в то время как в прошлое уходят предложения, построенные по модели "На то и + чтобыв свое время очень распространенные в устной речи; на смену предложно-падежным конструкциям со значением цели-получения, построенным по модели "по + винит, пад."(пошел по грибы, по ягоды), пришли конструкции "за + творит, пад." (пошел за грибами, за ягодами).

Кроме того, поводом для размышлений может послужить парадоксальный характер цели: как предвосхищаемый желаемый результат действий субъекта, как идеальный образ, цель предшествует действиям, ведущим к ее реализации - конечному результату, который может совпадать с идеальным образом (при достижении цели), не совпадать (при вынужденном изменении ее содержания), наконец, никак не соотноситься с ним (если действие было прервано и не привело к желаемому результату).

Говоря о цели действий субъекта, следует иметь в виду целый семантический комплекс, находящий свое выражение в ситуации целеполагания, предполагающей желание субъекта целеполагания, обдумывание путей достижения цели, решение, намерение и действие, что обуславливает специфику семантической структуры финитива.

Все перечисленные выше факты позволяют утверждать актуальность диссертационного исследования.

Цель исследования заключается в целостном анализе структур целевой семантики в функционально-семантическом, структурно-семантическом, грамматико-семантическом и прагматическом аспектах на синтаксическом уровне языка.

Данная цель предполагает конкретные задачи исследования в следующих направлениях.

Семантический аспект:

1. Определение семантики цели, выделение её особенностей.

2. Изучение, анализ, характеристика семантической структуры цели, рассмотрение ее компонентов в разных аспектах: обуславливаемого компонента в ситуационном, обуславливающего компонента в предметном и аксеологическом; обнаружение связи между двумя компонентами структуры -в аналитическом аспекте.

3. Выявление взаимосвязей и взаимовлияний семантики цели с другими значениями обусловленности, а также с объектной семантикой, пространственно-временными значениями и семантикой делибератива.

Функциональный аспект:

1. Структурирование функционально-семантического поля цели, выделение его зон, определение иерархии компонентов, выявление связей между ними.

2. Определение характера взаимодействия функционально-семантического поля цели и других полей, семантически близких и далеких ему.

Грамматический аспект:

1. Описание способов выражения семантики цели на синтаксическом уровне языка средствами словосочетания и предложения.

2. Выявление структурно-семантических свойств указанных единиц языка.

Прагматический аспект;

1. Выделение наиболее продуктивных моделей целевой семантики.

2. Определение коммуникативного статуса языковых средств.

Основная гипотеза диссертации заключается в следующем: финитив как компонент со значением цели, назначения действия - особое явление в языке, исключительность которого определяется рядом структурно-семантических, функционально-семантических и коммуникативных свойств, обусловленных ситуацией общения, субъективными желаниями и объективными закономерностями, позволяющими функционировать в языке и речи ряду синтаксических единиц, выражающих наряду с обобщенным значением цели его семантические типы.

Методы исследования.

Многоаспектный анализ языковых средств, выражающих семантику финитива, оказывается возможным при использовании общенаучных и лингвистических методов. К числу первых мы относим анализ языкового материала, осуществляемый в единстве формы и содержания, и синтез, индукцию и дедукцию. Лингвистические методы исследования: наблюдение над языковым материалом, сопоставление, описание с элементами компонентного и контекстуального анализа, логико-семантические трансформации при осуществлении структурно-семантического, функционально-семантического, а также прагматического подходов к языковому явлению.

Научная новизна диссертационного исследования заключается в комплексном анализе структурно-семантических, грамматико-семантических и коммуникативных особенностей синтаксических конструкций целевой семантики.

1. Представлен подробный перечень признаков целевой семантики.

2. Выдвинута версия семантической структуры целевых конструкций.

3. Рассмотрена специфика семантики цели в сравнении с близкими семами назначения и предназначения, а также значениями обусловленности.

4. Выявлены и подробно проанализированы случаи семантической контаминации в рамках синтаксических единиц языка.

5. Структурировано функционально-семантическое поле финитива на основе средств синтаксиса.

6. Дан комплексный анализ всех синтаксических средств языка на уровне словосочетания, простого и сложного предложений, предложена к рассмотрению специфика псевдосложных предложений с целевым значением в аспекте выражаемого посредством перечисленных средств синтаксиса типового значения финитива.

Практическая ценность состоит в возможности использования теоретических и практических данных, положений и выводов при изучении соответствующих разделов лингвистики в вузе в ходе лекционных и практических занятий, проведения спецкурсов и спецсеминаров.

Результаты наблюдения можно использовать в школьной практике при изучении тем: "Предлоги", "Сложноподчиненные предложения с придаточными обусловленности", "Бессоюзные сложные предложения".

В ходе исследования сформулированы и выносятся на защиту следующие положения.

1. Цель - сложный смысл, не укладывающийся в рамки предметного содержания.

2. Финитив как компонент со значением цели, назначения действия, сообщая о желаемом результате целенаправленных действий субъекта, обладает рядом специфических признаков, определяющих его особое положение в системе сем обусловленности и выделяющих его среди других значений.

3. Финитив обладает особой семантической структурой.

4. В зависимости от лексико-семантических и морфологических характеристик, степень чистоты и обобщенности целевой семантики колеблется от максимальной до минимальной.

5. Синтаксические единицы языка целевой семантики образуют функционально-семантическое поле финитива, обладающее всеми признаками поля и иерархически организованное.

6. Семантика финитива находит свое выражение в речи в средствах синтаксиса, к числу которых отнесем словосочетания, простые, сложные интеральные предложения. Выбор каждого из представленных средств определяется его структурно-семантическими особенностями, коммуникативными качествами и ситуацией общения.

Материалом для исследования послужили примеры, извлеченные нами методом сплошной выборки из произведений русской художественной и публицистической литературы конца XVIII - XX веков. Собрано и проанализировано свыше 7000 примеров.

Апробация работы. Основные положения исследования были обсуждены на заседании кафедры современного русского языка Рязанского государственного педагогического университета имени С.А.Есенина.

Условные обозначения

ЛСГ - Лексико-грамматическая группа.

ПГЖ - Предложно-падежная конструкция.

СД - Способ действия.

СП - Сложное предложение.

БСП - Бессоюзное сложное предложение.

С1111 - Сложноподчиненное предложение.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Семантика цели"

1. Наличие на разных синтаксических уровнях вариативных языковых средств, способных выражать смысл "цель", свидетельствует не только о богатстве языка, но является фактом его исторического развития, поскольку одновременно с современными и стилистическим нейтральными средствами выражения смысла "цель" сосуществуют очевидно устаревшие (например СПП с союзом дабы) или стилистически маркированные (в частности ППК "по + винит, пад.", "к + дателън. пад.") образования.

2. Количественное и качественное соотношение синтаксических средств языка оказывается разным в плане выражения обобщенной и максимально чистой семантики финитива, предметном наполнении целевого компонента, ситуационном аспекте целеполагания, прагматике, а также частотности воспроизведения смысла "цель" коммуникантами в речи.

Несинкретичная семантика цели присуща конструкциям с союзом чтобы, в то время как единицы уровня словосочетания (особенно ППК с непроизводными предлогами и предложения, в том числе БСП) в связи с рядом специфических особенностей нередко выражают значение цели, осложненное дополнительными смысловыми оттенками. Предложения с союзом чтобы, равно как сочетания с зависимым инфинитивом цели, выражают самое обобщенное целевое значение, в то время как единицы уровня словосочетания (в большей степени ППК с производными предлогами) - целый спектр типовых значений /разновидностей/ цели.

4. Известна связь между активностью семантического субъекта и целью как результатом действия: большая активность предполагает приближенность желаемого к реализации, обуславливает легкую его достижимость. Наоборот, отказ от деятельности /недействие/ связано не столько с целью, сколько с мотивом недействия агенса. И только конструкции с союзом чтобы, в отличие от словосочетаний и БСП, развивают сему цели, поскольку оператор чтобы "абсолютно безразличен к активности /пассивности/ субъекта" .

5. С точки зрения стилистической принадлежности синтаксических языковых средств целевой семантики, а также частотности их воспроизведения в речи есть смысл выделить конструкции стилистически нейтральные, и потому довольно употребительные (предложения с союзом чтобы, словосочетания с зависимым инфинитивом цели, ППК "для + родит, пад"в/на + винит, над."), стилистически маркированные как разговорные или даже просторечные, распространенные в языке пословиц и поговорок русского языка (СПП "На то и + чтобы", ППК с непроизводными предлогами) или функционирующие в деловом языке (ППК с производными предлогами, СПП с двойной связью между частями, простые осложненные предложения, БСП), и потому не получившие широкого распространения в языке.

Все проанализированные синтаксические языковые средства семантики финитива образуют функционально-семантическое поле, занимая в его иерархической структуре определенные, обусловленные собственными характеристиками позиции.

Заключение

Цель представляет собой сложный семантический комплекс, имеющий план содержания и выражения, обладающий рядом свойств, обусловливающих коммуникативные характеристики языковых средств синтаксического уровня языка, способных выражать целевое значение.

1. Цель как желаемый результат целенаправленных действий субъекта занимает особое положение в семантической системе языка, которое определяется атрибутивными признаками целевой семантики: потенциальностью, интенциональностью, значением относительного будущего времени, устанавливаемого в обуславливающем компоненте, выделяемом в целевой конструкции посредством вопросов зачем? для чего?, наличием особого семантического комплекса субъекта, вербализующего свое желание в изначально контролируемой им ситуации.

2. Смысл "цель" предполагает развертывание ситуации целеполагания в связи с особенностями семантической структуры указанного значения обусловленности, представляющего собой двухкомпонентную структуру, элементы которой, получая особые характеристики при анализе их в предметном, аксеологическом, мотивационном, ситуационном и аналитическом аспектах, позволяют определить ряд соответствующих принципов для выделения цели-действия, состояния, признака, квалификации цели как высокой, низкой, нейтральной; в зависимости от сферы функционирования целевых конструкций следует выделять цели бытовые, социальные, философские, этические и эстетические; анализ содержания цели с точки зрения его обусловленности объективными закономерностями действительности предполагает наличие целей трудно- и легкодостижимых; в зависимости от характера усилий агенса, цель получает квалификацию как актуальная, потенциальная, конвенциональная, овеществленная, в ряде случаев развивается значение антицели; семантические особенности позиции бенефактора предполагают рассмотрение целей частных, корпоративных, глобальных; выделение приближенных и отдаленных целей оказывается возможным при анализе степени приближенности идеала к своей реализации в действительности.

3. Семантика цели совместно с семантикой назначения действия входят в понятие финитив; конструкции, обладающие всеми перечисленными выше признаками, следует квалифицировать как финитивные.

4. Специфику целевой семантики (финитива) обуславливает комплекс структурно-семантических, грамматико-семантических и коммуникативных особенностей.

5. Ряд факторов морфолого-синтаксического и лексико-семантического порядка предполагает большую или меньшую степень ее чистоты и обобщенности: с одной стороны, в языке функционируют конструкции, выражающие смысл "цель" в максимально чистом виде, и синтаксические единицы, характеризующиеся синкретизмом целевой семантики при ее контаминации с другими семами обусловленности (причины, условия, следствия), а также обстоятельственными значениями времени, пространства, образа действия, с семантикой делибератива и объектным значением; с другой стороны, наряду с обобщенной семантикой цели, получают развитие и распространение языковые средства, выражающие семантические типы цели как избежания, предпочтения, подтверждения, выражения чувств и т.д.

6. Синтаксические средства языка, являющиеся носителями целевой семантики, образуют функционально-семантическое поле финитива, обладающее всеми необходимыми свойствами поля и иерархически организованного, имеющего ядерную зону (конструкции с союзом чтобы), центральную зону (словосочетания с зависимым инфинитивом, ППК с производными предлогами, предложенияс союзами только бы (не), лишь бы не)), смежную зону (ППК с непроизводными предлогами для, ради при родительном падеже имени, в, на, при винительном падеже имени), периферию (ППК с непроизводными предлогами из, от при родительном падеже имени; про, по, под, за при винительном падеже; по, к при дательном падеже имени; с, за при творительном падеже; предложения с двойной связью между частями; бессоюзные конструкции).

7. Периферийные участки ФСП финитива вступают во взаимодействие с другими полями, как-то: причины, условия, следствия, назначения, делибератива, объектности, пространства, времени. Результатом взаимовлияния указанных полей оказывается семантическая контаминация и функционирование в речи языковых средств, выражающих синкретичное значение цели: пересечение полей цели и назначения в точке действия является основанием для применения термина финитив к конструкциям, содержащим компонент со значением цели, назначения действия, которым мы оперировали в ходе диссертационного исследования.

8. На синтаксическом уровне языка выражать семантику цели способны следующие средства языка: ППК с производными и непроизводными предлогами, словосочетания с зависимым инфинитивом цели, простые предложения с причастными и деепричастными оборотами, интеральные конструкции, а также СПП с союзами чтобы (и образованными на его основе составными союзами), дабы, лишь бы (не), только бы (не), СПП с двойной связью между частями и бессоюзные сложные предложения.

9. Структурно-семантический анализ указанных синтаксических конструкций позволяет выявить факторы, влияющие на степень чистоты и обобщенности целевой семантики в каждом конкретном случае.

10. Коммуникативные особенности синтаксических единиц, обладающих целевой семантикой, предполагают выделение более или менее продуктивных моделей. На уровне словосочетания употребительными являются словосочетания с зависимым инфинитивом цели и ППК "для + родит, пад"; на уровне предложения - конструкции с союзом чтобы. Менее продуктивными, ограниченными рамками функционального стиля, являются ППК с производными предлогами, простые предложения с деепричастными оборотами, а также предложения, построенные по моделям: "надо/нужно/ должен + чтобы", "достаточно/мало/слишком + чтобы", "нарочно + чтобы". Постепенно уходят из употребления, функционируя лишь в языке пословиц и поговорок конструкции "На то и + чтобы", ППК "по + винит, пад".

Предмет данного диссертационного исследования заключает в себе широкие возможности для дальнейшего изучения семантики финитива в следующих направлениях.

Представленные характеристики целевой семантики, обусловившие ее предметное содержание, аксеологические данные, а также ситуационный аспект целеполагания предполагают дальнейшее рассмотрение обусловливающего компонента с точки зрения формальных показателей в плане выражения разных видов предметного наполнения цели.

В лингвистической литературе не указаны факты функционирования в речи сочинительных конструкций, способных выражать семантику цели в определенных условиях.

В силу специфики связи в бессоюзных сложных предложениях, требуют особого внимания трехчленные бессоюзные структуры с имплицитной второй частью, содержащей сему "цель".

Комплексного исследования также требуют вопросительные конструкции, направляющие на поиск неизвестной цели, способы выражения которой многообразны в разных функциональных стилях речи.

Перечисленные выше возможные направления исследования семантики финитива могут стать конкретными задачами научной работы в перспективе.

Список научной литературыЧистохвалова, Любовь Валентиновна, диссертация по теме "Русский язык"

1. Акимова, О.Б. Значение неизвестности и средства его выражения в русском языке / О.Б. Акимова // Типология языковых моделей: Межвузовский сборник научных трудов / JI. А. Сергиевская. Рязань: Изд-во РГПУ. - 1998. -С. 28-32.

2. Александрова, З.Е. Словарь синонимов русского языка / З.Е.Александрова. М.: Советская энциклопедия, 1971. - С. 600.

3. Алексеенко, Г.Ф. Полипредикативные бессоюзные сложные предложения со ступенчатой зависимостью единиц /Г.Ф. Алексеенко // Вопросы синтаксиса русского языка: Сборник статей / В. Г. Валимова -Ростов-на-Дону: Рост. н/Д пед. ин-т. 1978. - С. 132 - 46.

4. Алмаев, Н.А. Интенциональные структуры естественного языка: экспериментальное исследование / Н.А. Алмаев // Психологический журнал. - 1998.-№5.-С. 71-80.

5. Андрамонова, Н.А. Сложные предложения, выражающие обстоятельственные отношения в современном русском языке / Н.А. Андрамонова. Казань: Изд-во Казанского ун-та, 1977. - С. 176.

6. Апресян, Ю. Д. Избранные труды: В 2 т. / Ю.Д. Апресян. М.: Школа "Языки русской культуры": Издат. фирма "Восточная литература" РАН, 1995. - Т.1. - С. 472.

7. Арутюнова, Н. Д. Типы языковых значений /Оценка. Событие. Факт/ Н.Д. Арутюнова. М.: Наука, 1988. - С. 338.

8. Арутюнова, Н.Д. Язык цели / Н.Д.Арутюнова // Логический анализ языка. Модели действия / Н. Д. Арутюнова, Н. К. Рябцева. М: РАН, ин-т языкознания, Наука - 1992. - С. 14-23.

9. Арутюнова, Н.Д., Падучева, Е.В. Истоки, проблемы и категории прагматики / Н.Д. Арутюнова, Е.В. Падучева // Новое в зарубежной лингвистике: Сборник статей / Е. В. Падучева. М.: Прогресс. - 1985. - Вып. 16-С. 3-36.

10. Ахманова, О.С. Словарь лингвистических терминов / О.С.Ахманова. -М.: Советская энциклопедия, 1967. - С. 607.

11. Бабайцева, В.В. Односоставные предложения в современном русском языке / В.В. Бабайцева. М.: Просвещение, 1968. - С. 160.

12. Бабайцева, В.В. Русский язык: Синтаксис и пунктуация / В.В. Бабайцева. М.: Просвещение, 1979. - С. 269.

13. Белошапкова, В. А. Современный русский язык: Синтаксис / В.А. Белошапкова. М.: Высшая школа, 1977. - С. 248.

14. Блохина, Н.Г. Современный русский язык: В 2 ч. / Н.Г. Блохина. -Тамбов: Изд-во ТГУ им. Г.Р. Державина. 2002. - Ч. 2. - С. 227.

15. Бойко, А.А. Сочетания с инфинитивом несовершенного вида в современном русском языке / А.А. Бойко. Л.: Изд-во Ленинградского ун-та, 1973.-С. 136.

16. Бондаренко, Т.С. Синтаксические способы выражения целевых отношений в современной русской научной речи: Автореф. дисс. .докт. фил. наук / Т.С. Бондаренко. Л., 1988. - С. 26.

17. Бондарко, А.В. Принципы функциональной грамматики и аспектологии / А.В. Бондарко. Л.: Наука, 1983. - С. 208.

18. Бондарко, А.В. Теория морфологических категорий / А.В. Бондарко. - Л.: Наука, 1976. С. 255.

19. Бондарко, А.В. Функциональная грамматика / А.В. Бондарко. J1.: Наука, 1984.-С. 136.

20. Букатевич, Н.И. Опыт исторического изучения предлогов и предложных сочетаний в русском литературном языке: В 2 ч. / Н. И. Букатевич. Одесса. - 1958. - 4.2. - С. 147.

21. Валгина, Н.С. Синтаксис современного русского языка / Н.С. Валгина. М.: Высшая школа, 1973. - С. 439.

22. Валимова, Г.В. Синонимия вопросительных предложений / Г.В. Валимова // Вопросы синтаксиса русского языка: Сборник статей / В. Г. Валимова Ростов-на-Дону: Рост. на/Д пед. ин-т. - 1978. - С. 23 - 31.

23. Варюшенкова, Е.Н. О синтаксических функциях сочетаний типа "с целью + инфинитив"/ Е.Н. Варюшенкова // Современный русский синтаксис: Предложение и его членение: Межвузовский сборник научных трудов /

24. B. И. Фурашов. Владимир: Владимирский гос. пед. ун-т. - 1994. - С.82 - 85.

25. Виноградов, В.В. Русский язык / В.В. Виноградов. М.: Высшая школа, 1984. - С. 639.

26. Вригт, Г.Х. фон-. Логико-философские исследования / Г.Х. Вригт. -М.: Прогресс, 1986. С. 594.

27. Гавизова, Р.Ф. Синтаксика частей речи / Р.Ф. Гавизова. Уфа, 1984. -С. 174.

28. Галкина-Федорук, Е.М. Современный русский язык / Е.М. Галкина-Федорук. М.: Учпедгиз, 1957. - С. 408.

29. Гвоздев, А.Н. Современный русский литературный язык: В 2 ч. / А.Н. Гвоздев. М.: Просвещение. - 1973. - 4.2. - С. 350.

30. Грамматика русского языка: В 2 т. М.: АН СССР. - 1952. - Т.1 -С. 720.

31. Грамматика русского языка: В 2 т. М.: АН СССР. - 1954. - Т. 2, Ч. 1.-С. 703.

32. Грамматика современного русского литературного языка. М.: Наука, 1970.-С. 767.

33. Денисенко, В.Н. Семантическое поле как функция / В.Н. Денисенко // Филологические науки. 2002. - № 4. - С. 44 - 52.

34. Долин, Ю.Т. "Загадочный" предлог в русском языке / Ю.Т. Долин // Русский язык в школе. - 1998. № 3. - С. 79 - 81.

35. Зализняк, Анна А. Контролируемость ситуации в языке и жизни / Анна А. Зализняк // Логический анализ языка. Модели действия: Сборник статей / Н.Д. Арутюнова, И.К. Рябцева. М.: РАН, ин-т языкознания, Наука. 1992.-С. 138-145.

36. Звегинцев, В.А. Предложение и его отношения к языку и речи /

37. B.А. Звегинцев. М.: Изд-во Московского ун-та, 1976 - С. 307.

38. Золотова, Г.А. О характере нормы в синтаксисе / Г.А. Золотова // Синтаксис и норма: Сборник статей / Г.А. Золотова. М.: Наука. - 1974 -1. C. 145- 175.

39. Золотова, Г.А. Синтаксический словарь: Репертуар элементарных единиц русского синтаксиса / Г.А. Золотова. М.: Наука, 1998 - С. 439.

40. Ивин, А.А. Словарь по логике / А.А. Ивин. М.: Гуманит. издат. центр ВЛАДОС, 1998 - С. 283.

41. Ильенко, С.Г. Сложноподчиненные предложения в различных сферах языкового употребления / С.Г. Ильенко // Вопросы синтаксиса и лексики русского языка: Сборник статей. JL, 1965 - С. 5 - 113.

42. Ильина, М.Е. Морфология глагола в современном русском языке / М.Е. Ильина. М.: Наука, 1980. - С. 148.

43. Касаткин, JI.JL, Клобуков, Е.В., Лекант, П.А. Краткий справочник по современному русскому языку / Л.Л. Касаткин, Е.В.Клобуков, П.А. Лекант. -М.: Высшая школа, 1995. С.361.

44. Клобуков, Е.В. Семантика падежных форм в современном русском литературном языке. (Введение в методику позиционного анализа) / Е.В. Клобуков. М.: Изд-во МГУ, 1986. - С. 117.

45. Кобозева, И.М., Лауфер, И.И. Семантика модальных предикатов долженствования / И.М. Кобозева, И.И. Лауфер //Логический анализ языка. Культурные концепты: Сборник статей/ Н. Д. Арутюнова. М.: Наука. - 1991. - С. 169- 175.

46. Кодухов, В.И. Синтаксическая фразеологизация / В.И. Кодухов // Проблемы фразеологии и задачи ее изучения в высшей и средней школе: Док. конференции / Р.Н. Попов. - Вологда: Сев.-Зап. кн. изд-во. 1967. - С. 123 -137.

47. Коржачкина, О.М. Типология синтаксической связи между глаголом и деепричастием / О.М. Коржачкина // Русский язык в школе. 2000. - №6. - С. 68 - 72.

48. Крейдлин, Г.Е. К проблеме языкового анализа концептов "цель"У8 "предназначение" / Г.Е. Крейдлин // Н.Д. Арутюнова, Н.К. Рябцева. М.: Наука. - 1992. - С. 23 -30.

50. Кустова, Г.И. Некоторые проблемы анализа действий в терминах контроля / Г.И. Кустова // Логический анализ языка. Модели действия: Сборник статей / Н.Д. Арутюнова, Н.К. Рябцева. М.: Наука. - 1992. - С. 145-150.

51. Латышева, А.Н., Муравьенко, Е.В. Антецедентное придаточное и его место в классификации сложноподчиненных предложений / А.Н. Латышева, Е.В. Муравьенко // Вестник МГУ. Серия 9. - 1998. - № 6. - С. 109 - 113.

52. Левонтина, И.Б. Целевые слова и наивная телеология: Дисс. . .канд. фил. наук / И.Б. Левонтина. М.,1995. - С. 224.

53. Левонтина, И.Б. Целесообразность без цели / И.Б. Левонтина // Вопросы языкознания. 1996. - № 1. - С. 42 - 57.

54. Леоньтьев, А.А. Деятельный ум: Деятельность. Знак. Личность / А.А. Леонтьев. М.: Смысл, 2001. - С. 380.

55. Леоньтьев, А.Н. Деятельность. Сознание. Личность / А.Н. Леонтьев. - М.: Политиздат, 1975. С. 304.

56. Логика: Учебник. Минск, 1997. С. 363.

57. Ломтев, Т.П. Из истории синтаксиса русского языка / Т.П. Ломтев. -М.: Учпедгиз, 1954.-С. 152.

58. Ломтев, Т.П. Структура предложения в современном русском языке / Т.П. Ломтев. М.: Изд-во МГУ, 1979. - С. 198.

59. Малащенко, В.П. О конструктивной обязательности и факультативности детерминантов / В.П. Малащенко // Вопросы синтаксиса русского языка: Сборник статей / В.Г. Валимова. Ростов-на-Дону: Рост. н/Д пед. ин-т. - 1978. - С. 51 - 61.

60. Маловицкий, Л.Я. Местоимения в составе устойчивых словосочетаний современного русского языка // Проблемы фразеологии и задачи ее изучения в высшей и средней школе: Сборник статей / Р.Н. Попов. -Вологда: Сев.-Зап. кн. изд-во. -1967. С. 168 - 174.

61. Мирошникова, З.А. Современный русский язык: Синтаксис словосочетания и предложения / З.А. Мирошникова. Рязань: Изд-во РГПУ, 2000. - С. 190.

62. Мурзин, J1.H., Шарина, О.М. Деривация структур сложноподчиненных предложений в русском языке: К проблеме совмещения предложений / J1.H. Мурзин, О.М. Шарина. - Пермь: Пермский гос. ун-т им. А. М. Горького, 1971. С. 52.

63. Новый объяснительный словарь синонимов русского языка. М.: АО "Русские словари", 1995. С. 560.

64. Новый объяснительный словарь синонимов русского языка. М.: Языки русской культуры. 1999. - Вып. 1. - С. 511.

65. Новый объяснительный словарь синонимов русского языка. М.: Языки русской культуры. - 2000 Вып. 2. - С. 487.

66. Одинцова, ИВ. Структурно-коммуникативные модели с причинной семантикой в простом предложении / И.В. Одинцова // Вестник МГУ. - Серия 9.- 2002.-№ 1.- С. 49-72.

67. Ожегов, С.И. Словарь русского языка / С.И. Ожегов. М.: Русский язык, 1988.-С. 748.

68. Певнева, Т.И. Особенности языковой интерпретации желания / Т.И. Певнева // Вестник МГУ. Серия 9. - 1997. - № 2. - С. 111 - 121.

69. Печников, А.Н. Способы связи предикативных единиц в русском сложноподчиненном предложении / А.Н. Печников // Вопросы языкознания. - 1998. -№3.- С. 151 158.

70. Пешковский, A.M. Русский синтаксис в научном освещении / A.M. Пешковский. - М.: Гос. учебно-педагогическое изд-во министерства просвещения РСФСР, 1956. С. 452.

71. Подлесская, В.И. Импликативные конструкции: некоторые проблемы типологической классификации / В.И. Подлесская // Вопросы языкознания. -1995.-№6.-С. 77-84.

72. Поспелов, Н.С. Мысли о русской грамматике: Избранные труды / Н.С. Поспелов. М.: Наука, 1990. - С. 179.

73. Потебня, А.А. Мысль и язык / А.А. Потебня. М.: Лабиринт, 1999. -С. 269.

74. Прияткина, А.Ф. Русский язык: Синтаксис осложненного предложения / А.Ф. Прияткина. М.: Высшая школа, 1990. - С. 175.

75. Проблема второстепенных членов предложения. Л.: Наука, 1963. -С. 388.

76. Прокопович, Н.Н., Дерибас, Л.А., Прокопович, Е.Н. Именное и глагольное управление в современном русском языке / Н.Н. Прокопович, Л.А. Дерибас, Е.Н. Прокопович. М.: Русский язык, 1989. - С. 189.

77. Психолингвистические проблемы семантики. М.: Наука, 1983. - С. 285.

78. Радзиевская, Т.В. Семантика слова "цель" / Т.В. Радзиевская // Логический анализ языка. Модели действия: Сборник статей /Н.Д. Арутюнова, Н.К. Рябцева. М.: Наука. -1992.-С.30-35.

79. Рахилина, Е.В. Отношения причины и цели в русском тексте / Е.В. Рахилина // Вопросы языкознания. 1989. - № 6. - С. 46 - 54.

80. Розенталь, Д.Э. Управление в русском языке / Д.Э. Розенталь. М.: Книга, 1981.-С. 206.

81. Розенталь, Д.Э., Голуб, И.Б., Теленкова, М.А. Современный русский язык / Д.Э. Розенталь, И.Б. Голуб, М.А. Теленкова. - М.: Высшая школа, 1991. - С. 558.

82. Руделев, В.Г. Русский язык. Учение о предложении / В.Г. Руделев. - Тамбов.-1992.-С. 204.

83. Руделев,В.Г., Руделева, О.А. Вначале было слово./ В.Г. Руделев, О.А. Руделева. Тамбов. - 1995. - С. 176.

84. Русская грамматика: В 2 т. М.: Наука. - 1980. - Т.2. - С. 709.

85. Рябова, А.И, Одинцова, И.В., Кулькова, Р.А. Структурные и семантические типы осложнения русского предложения / А.И. Рябова, И.В. Одинцова, Р.А. Кулькова. М.: Изд-во МГУ, 1992. - С. 173.

86. Сергиевская, Л.А. Семантика императива в бессоюзном сложном предложении / Л.А. Сергиевская // Семантика грамматических форм и речевых конструкций: Межвузовский сборник научных трудов / П.А. Лекант. М.: МОПИ им. Н.К. Крупской. - 1991. - С. 56 - 63.

87. Сергиевская, Л.А. Сложное предложение с императивной семантикой / Л.А. Сергиевская. М.: Изд-во МПУ, 1993. - С. 100.

88. Синтаксис сложного предложения. /Устойчивые структуры русского языка/ Казань: Изд-во Казанского ун-та, 1985. С. 136.

89. Скобликова, Е.С. Очерки по теории словосочетания и предложения / Е.С. Скобликова. Куйбышев: Изд-во Саратовского ун-та, 1990. - С. 141.

90. Скобликова, Е.С. Современный русский язык. Синтаксис простого предложения / Е.С. Скобликова. М.: Просвещение, 1979. - С. 236.

91. Словарь русского литературного языка: В 17 т. J1.: Изд-во АН СССР.- 1958-1961. -Т. 7 - С.468. - T.l 1 - С. 591.

92. Современный русский язык. Анализ языковых единиц: В 3 ч. - М.: Просвещение, ВЛАДОС. 1995. - Ч. 2. - С. 192.

93. Современный русский язык. Анализ языковых единиц: В 3 ч. - М.: Просвещение, ВЛАДОС. 1995. - Ч. 3. - С. 232.

94. Сон Мен Гон. Выражение смысла "цель" в сложноподчиненных и бессоюзных предложениях русского языка / Сон Мен Гон // Русский язык в школе. 1998. - № 3. - С. 81-86.

95. Сон Мен Гон. Выражение смысла "цель" средствами синтаксиса / Сон Мен Гон // Русский язык в школе. 1998. - № 2. - С. 89-95.

96. Стеценко, А.Н. Исторический синтаксис русского языка / А.Н. Стеценко. М.: Высшая школа, 1972. - С. 360.

97. Сухотин, В.П. Синтаксическая синонимика в современном русском литературном языка. Глагольные словосочетания / В.П. Сухотин. М.: АН СССР, ин-т русского языка, 1960. - С. 186.

98. Тарасова, Л.Д. Языковой статус причинной связи / Л.Д. Тарасова // Филологические науки. 1998. - № 1. - С. 50 - 55.

99. Тарланов, З.К. Очерки по синтаксису русских пословиц / З.К. Тарланов. Л.: Изд-во ЛГУ, 1982. - С. 136.

100. Тарланов, З.К. Русские пословицы: Синтаксис и поэтика / З.К. Тарланов. Петрозаводск, 1999. - С. 448.

101. Теория функциональной грамматики. Субъектность. Объектность. Коммуникативная перспектива высказывания. Определенность/ Неопределенность. Спб.: Наука, 1992. С. 304.

102. Теория функциональной грамматики. Темпоральность. Модальность. Д.: Наука, 1990.-С. 262.

103. Тимофеев, К.А. Об основных типах инфинивных предложений в современном русском литературном языке / К.А. Тимофеев // Вопросы синтаксиса современного русского языка: Сборник статей / В.В. Виноградов. - М.:- 1950.-С. 257-301.

104. Труб, В.Н. Лексика целесообразной деятельности. (Опыт описания) /

105. B.Н. Труб // Логический анализ языка. Ментальные действия: Сборник статей / Н.Д. Арутюнова. М.: Наука. - 1993. - С. 58 - 65.

107. Ушакова, Л.И., Гальченко, Е.В. Отыменные предлоги с фразеологизиро ванным значением в аспекте моно- и полисемии / Л.И. Ушакова, Е.В. Гальченко // Русский язык в школе. 2000. - № 4. -1. C. 71 -75.

108. Федоров, А.К. Об обратном подчинении в современном русском языке / А.К. Федоров // Русский язык в школе. 2003. - №4. - С. 75 - 79.

109. Философский энциклопедический словарь. М.: Советская энциклопедия, 1989. С. 814.

110. Фразеологический словарь русского языка. М.: Русский язык, 1987. -С. 543.

111. Черкасова, Е.Т. Переход полнозначных слов в предлоги / Е.Т. Черкасова. М.: Наука, 1967. - С. 280.

112. Чернявская, Н.А. Логико-грамматический состав конструкций, выражающих семантику целесообразности-нецелесообразности в русском языке. Дисс. .канд. филол. наук / Н.А. Чернявская. Самара, 2000. - С. 274.

113. Шатунский, И.Б. Пропозициональные установки: воля и желание / И.Б.Шатунский // Логический анализ языка. Проблемы интенсиональных и прагматических контекстов: Сборник статей. / Н.Д. Арутюнова. - М.: Наука. -1989.-С. 155- 185.

114. Шведова, Н.Ю. Очерки по синтаксису русской разговорной речи / Н.Ю. Шведова. М.: Изд-во Ан СССР, 1960. - С. 377.

115. Шелякин, М.А. Об инвариантном значении и функциях сослагательного наклонения в русском языке / М.А. Шелякин // Вопросы языкознания. 1999. - № 4. - С. 124 - 136.

116. Шигуров, В.В. Переходные явления в области частей речи в синхронном освещении / В.В. Шигуров. Саранск: Изд-во Саратовского ин-та, 1988.-С. 85.

117. Шмелев, Д.Н. Синтаксическая членимость высказывания в современном русском языке / Д.Н. Шмелев. М.: Наука, 1979. - С. 150.

118. Шустова, Ю.В. Функционирование в тексте предложений со значением потенциальной обусловленности. Дисс. .канд. филол. наук / Ю.В. Шустова. Липецк, 1999. - С. 215.

119. Щеулин, В.В. Бессоюзное сложное предложение в системе сложных конструкций и особенности его грамматико-семантической организации / В.В. Щеулин. Воронеж, 1987. -С. 152.

120. Щеулин, В.В. Сложноподчиненные предложения и область промежуточных отношений и структур /В.В. Щеулин // Вопросы синтаксиса русского языка: Сборник статей / В.Н. Никитин. Рязань.: Рязанский пед. ин-т.- 1974.- С. 24-31.

121. Щеулин, В.В. Способы формализации подчинения в аспекте соотношения союзов и коррелятов / В.В. Щеулин // Вопросы синтаксиса русского языка: Сборник статей / В.Н. Никитин. Рязань: Рязанский пед. ин-т -1976.- С.19-29.

122. Щеулин, В.В. Структура сложного предложения / В.В. Щеулин. -Ростов-на-Дону: Изд-во Рост. н/Д ин-та, 1968. - С. 102.

123. Южакова, Ю.А. Псевдосложное предложение в русском языке / Ю.А. Южакова // Типология языковых моделей: Межвузовский сборник научных трудов / JI.A. Сергиевская. Рязань: Изд-во РГРПУ. - 1989. -С. 89-95.

124. Список источников языкового материала

125. Абрамов, Ф.А. Пряслины /Ф.А. Абрамов. М.: Современник, 1977.

126. Бакланов, Г.Я. Навеки девятнадцатилетние / Г.Я. Бакланов // Великая Отечественная война в лирике и прозе: В 2 т. - М.: Дрофа: Вече. - 2002. - Т. 2.

127. Булгаков, М.А. Мастер и Маргарита / М.А. Булгаков. М.: Современник, 1984.

128. Булгаков, М.А. Собачье сердце. Ханский огонь / М.А. Булгаков. М.: Современник, 1988.

129. Бунин, И.А. Повести и рассказы / И.А. Бунин. М.: Московский рабочий, 1982.

130. Воробьев, К.Д. Убиты под Москвой / К.Д. Воробьев // Великая Отечественная война в лирике и прозе: В 2 т. М.: Дрофа: Вече. - 2002. - Т. 1.

131. Гоголь, Н.В. Мертвые души / Н.В. Гоголь. М.: Художественная литература, 1969.

132. Гончаров, И.А. Обломов / И.А. Гончаров. М.: Детская литература,1988.

133. Гончаров, И.А. Обыкновенная история / И.А. Гончаров. М.: Детская литература, 1987.

134. Горький, М. Избранное: Рассказы. Очерки. Пьесы / М. Горький. М.: Просвещение, 1983.

135. Грибоедов, А.С. Горе от ума / А.С. Грибоедов. М.: Детская литература, 1981.

136. Даль, В.И. Пословицы русского народа: В 2 т. / В.И. Даль. М.: Художественная литература, - 1984.

137. Достоевский, Ф.М. Подросток /Ф.М. Достоевский. - Ташкент, 1956.

138. Достоевский, Ф.М. Преступление и наказание / Ф.М. Достоевский. -М.: Дрофа: Вече, 2002.

139. Есенин, С.А. Стихотворения. Поэмы / С.А. Есенин. М.: Московский рабочий, 1977.16 . Кондратьев, В.П. Сашка / В.П. Кондратьев. М.: Современник, 1986.

140. Крылов, И.А. Басни / И.А. Крылов. М.: Детская литература, 1980.

141. Лермонтов, М.Ю. Сочинения: В 2 т. / М.Ю. Лермонтов. М.: Правда. - 1990.

142. Лесков, Н.С. Леди Макбет Мценского уезда / Н.С. Лесков // Собр. соч.: В 5 т. М.: Правда. - 1980. - Т. 2.

143. Лесков, Н.С. Очарованный странник / Н.С. Лесков // Собр. соч.: В 11 т. М.: Художественная литература. - 1957. - Т. 4.

145. Мельников-Печерский, П.И. В лесах: В 2 кн. / П.И. Мельников-Печерский. М.: Художественная литература. - 1957.

146. Некрасов, В.А. Маленькая печальная повесть. Проза разных лет / В.А. Некрасов. М.: Книжная палата, 1990.

147. Некрасов, Н.А. Стихотворения и поэмы / Н.А. Некрасов. М.: Художественная литература, 1980.

148. Островский, А.Н. Избранные пьесы / А.Н. Островский. - М.: Художественная литература, 1982.

149. Паустовский К.Г. Повести / К.Г. Паустовский. М.: Детская литература, 1988.

150. Платонов, А.П. Повести и рассказы / А.П. Платонов. М.: Дрофа: Вече, 2002.

151. Пословицы. Поговорки. Загадки / А.Н. Мартынова, В.В. Митрофанова. М.: Современник. - 1986.

152. Пришвин, М. Избранное / М. Пришвин. - М.: Московский рабочий,1971.

153. Пушкин, А.С. Сочинения: В 3 т. / А.С. Пушкин. М.: Художественная литература. 1986.

154. Русские народные загадки, пословицы, поговорки / Ю.Г. Круглов. -М.: Просвещение. 1990.

155. Салтыков-Щедрин, М.Е. Сказки / М.Е. Салтыков-Щедрин. М.: Дрофа: Вече, 2002.

156. Симонов, К.М. Живые и мертвые: В 3 книгах / К.М. Симонов. - М; Просвещение. 1982.

157. Твардовский, А.Т. Избранные произведения: В 3 т. / А.Т. Твардовский. М.: Художественная литература. - 1959.

158. Толстой, А.К. Князь Серебряный / А.К. Толстой. М.: Советская Россия, 1987.

159. Толстой, А.Н. Петр Первый / А.Н. Толстой. М.: Художественная литература, 1985.

160. Толстой, А.Н. Хождение по мукам / А.Н. Толстой. М.: Известия,1964.

161. Толстой, J1.H. Анна Каренина: В 2 кн. / J1.H. Толстой. - М.: Художественная литература. 1959.

162. Толстой, JI.H. Война и мир: В 2 кн. / JI.H. Толстой. - М.: Художественная литература. 1957.

163. Толстой, J1.H. Повести. Воспоминания современников / J1.H. Толстой. М.: Правда, 1990.

164. Тургенев, И.С. Отцы и дети / И.С. Тургенев. М.: Детская литература,1970.

165. Тургенев, И.С. Рудин. Дворянское гнездо: Повести / И.С. Тургенев. - М.: Художественная литература, 1979.

166. Фонвизин, Д.И. Комедии / Д.И. Фонвизин. JL: Детская литература,1967.

167. Чехов, А.П. Избранные произведения: В 3 т. / А.П. Чехов. М.: Художественная литература. - 1970.

168. Шварц, E.JI. Рассеянный волшебник: Сказки. Пьесы / E.J1. Шварц. - Л.: Детская литература, 1984.

169. Шолохов, М.А. Поднятая целина / М.А. Шолохов. М.: Детская литература, 1986.

170. Шолохов, М.А. Тихий Дон: В 4 кн. / М.А. Шолохов. М.: Русская книга, 1992.

При создании новых и продвижения сайтов с историей перед веб-мастерами и владельцам сайтов каждый раз возникает одна и та же задача: грамотная внутренняя оптимизация текстового контента с учётом семантического содержания. В этой статье рассматриваются вопросы семантической оптимизации контента для сайта:

• Что это такое.
• Зачем это нужно.
• Как это сделать.

Что такое семантическое содержание

С 2014 года веб-мастера и владельцы коммерческих, а также корпоративных сайтов, интересуются понятиями «семантическое содержание контента» и «семантическая оптимизация контента». Семантическое содержание контента – это золотая коллекция поисковых фраз, включая словоформы, синонимы и схожие словосочетания, которые нужны для описания сферы практической деятельности, предлагаемых товаров или оказываемых услуг. Под термином «семантическая оптимизация контента» скрывается комплекс работ по созданию оптимизированного контента с учетом пользовательских запросов (коммерческих, информационных, навигационных и др.), отражающих потребности целевой аудитории. В этой статье раскрываются семь этапов оптимизации семантического содержания интернет-страниц.

Почему это важно для SEO-продвижения и оптимизации веб-ресурсов

В свете обновлений новых алгоритмов Panda (Google) и Минусинск (Яндекс) поисковые системы уделяют повышенное внимание качеству контента, дабы пользователи переходили из поисковой выдачи на сайты, максимально релевантные искомым запросам. Взаимосвязь качественных характеристик сайта и содержание его страниц определяет удовлетворенность пользователей деятельностью поисковых систем, что в конечном итоге находит отражение в виде лучших позиций сайта в результатах поиска в Гугл или Яндексе. Таким образом, качество контента на сайте – это ведущий фактор поискового ранжирования независимо от того, какой поисковик выбирают интернет-пользователи.

Семь этапов, чтобы получить совершенный контент с качественным семантическим содержанием

1. Определитесь, чем конкретная страница привлечёт внимание пользователей В числе первых страниц для оптимизации отбираются важнейшие с позиций ведения бизнеса. То есть, грамотный подбор ключевых фраз обеспечит корректное ранжирование сайта по заданным поисковым запросам. Если быть конкретным, нужно чётко определиться, что предлагается на этой странице. Например для пользователей, которые ищут резиновые лодки, крайне важно, чем контент этой веб-страницы отличается от содержимого конкурирующих сайтов.
2. Узнайте, каким потребностям целевой аудитории удовлетворяет контент интернет-страницы Пользователи часто интересуются конкретными товарами (услугами) и сопутствующей информацией. Например, применительно к резиновым лодкам – это виды и типоразмеры плавсредств; дельные советы, где хранить и как правильно эксплуатировать; рекомендации экспертов, как выбрать резиновую лодку; способы заказа и оплаты товара; спецстраницы с коммерческими предложениями и скидками; ссылки на другие страницы, где содержится некоммерческая информация по резиновым лодкам (сплавы на лодках, рыбалка с лодок, катание на лодках и другое). Это классические примеры семантической оптимизации контента и для каждого сайта легко подобрать аналогичные примеры.
3. Пообщайтесь с потенциальными клиентами на предмет соответствия содержимого сайта потребностям целевой аудитории. После появления новых идей нужно просто поговорить с потенциальными клиентами и заказчиками. Поставьте опрос на главной странице сайта: справа или слева от основного контента с семантическим содержанием. Также имеет смысл проверить страницы сайта через специальные онлайн-сервисы с целью сбора данных от потенциальных клиентов о том, что они хотят увидеть на конкретных веб-страницах Вашего интернет-ресурса.
4. Анализируйте главные страницы аналогичных сайтов с помощью методов TF-IDF . Конкурентный анализ сайтов из ТОП-10 поможет определить ключевые фразы, по которым из поисковой выдачи перейдут потенциальные покупатели, корпоративные клиенты и госзаказчики. Анализ на основе TF (частота слова) и IDF (обратная частота документа) поможет выявить перспективные ключевые слова для отдельно взятых текстов на продвигаемых интернет-страницах. Используя этот метод нетрудно определить, какие фразы считаются более приоритетными для поискового продвижения в Яндексе и Google. Анализируя конкурентов по ТОП-10 несложно выявить любые фразы, прямо или косвенно связанные с главным запросом (в нашем примере «резиновые лодки»).
5. Улучшайте юзабилити сайта и работайте над его дизайном. Продвинутое юзабилити, оригинальный дизайн страницы, призывы к совершению действий (заказать, купить, оформить, позвонить и др.) необходимы для конверсии сайта не менее 2..3%. Если на продвигаемой странице есть всё необходимое, что требуют каноны интернет-маркетинга, но пользователям не нравится этот контент или они не могут найти то, что ищут – такой сайт продаёт мало и не имеет прибыли. Поэтому обязательно работайте на совершенствованием дизайна и юзабилити сайта с учетом потребностей реальных пользователей, которым нужны товары и услуги (в частности, резиновые надувные лодки).
6. Воплотите на страницах сайта идеи и оцените взаимодействие контента с посетителями. Соберите собственные идеи в одном проекте и воплотите замыслы на страницах сайта. Затем с помощью инструментов метрики проанализируйте действия пользователей и получите ответ на следующие вопросы:

• Что они делают на странице?
• Как долго посетители сайта остаются на одной странице?
• Сколько страниц просматривается в течение одной сессии?
• Каков процент конверсии и величина отказов?

Веб-аналитика предоставляет необыкновенные возможности для оценки действий пользователей с помощью продвинутых инструментов, например, отслеживание перемещения компьютерной мыши. Эта информация полезна и пригодна для последующей доработки и оптимизации семантического содержания контента интернет-страниц.

1. Проверьте контент веб-страниц с помощью методов A/В сплит-тестирования. Завершающий этап – сплит-тестирование А/В подтвердит либо опровергнет качество контента с позиций рядовых пользователей. На этом этапе тестируются альтернативные варианты макетов страниц, все варианты текстового и графического контента. Предварительные версии страниц проверяются на пользователях с целью выявления предпочтительных результатов

Описанные выше процедуры сложны и трудоёмки. Однако в условиях обостренной конкуренции в интернет-среде нужно добиваться преимуществ за счёт грамотной внутренней оптимизации на основе действенного семантического содержания. Этот метод органичным образом входит в стратегию комплексного SEO-продвижения сайта, поэтому постоянно работайте над семантикой, совершенствуйте уникальный контент под запросы и потребности целевой аудитории.

Содержание статьи

СЕМАНТИКА, в широком смысле слова – анализ отношения между языковыми выражениями и миром, реальным или воображаемым, а также само это отношение (ср. выражение типа семантика слова ) и совокупность таких отношений (так, можно говорить о семантике некоторого языка). Данное отношение состоит в том, что языковые выражения (слова, словосочетания, предложения, тексты) обозначают то, что есть в мире, – предметы, качества (или свойства), действия, способы совершения действий, отношения, ситуации и их последовательности. Термин «семантика» образован от греческого корня, связанного с идеей «обозначения» (ср. semantikos «обозначающий»). Отношения между выражениями естественного языка и действительным или воображаемым миром исследует лингвистическая семантика, являющаяся разделом лингвистики. Семантикой называется также один из разделов формальной логики, описывающий отношения между выражениями искусственных формальных языков и их интерпретацией в некоторой модели мира. В данной статье речь идет о лингвистической семантике.

Семантика как раздел лингвистики отвечает на вопрос, каким образом человек, зная слова и грамматические правила какого-либо естественного языка, оказывается способным передать с их помощью самую разнообразную информацию о мире (в том числе и о собственном внутреннем мире), даже если он впервые сталкивается с такой задачей, и понимать, какую информацию о мире заключает в себе любое обращенное к нему высказывание, даже если он впервые слышит его.

Семантический компонент уже достаточно давно признается необходимой частью полного описания языка – грамматики. Свой вклад в формирование общих принципов семантического описания вносят разные теории языка. Например, для порождающих грамматик принципы построения семантического компонента заложены американскими лингвистами Дж.Катцем и Дж.Фодором и далее развиты Р.Джэкендоффом, а, скажем, для грамматик (моделей) типа «Смысл – Текст» соответствующий компонент разрабатывался представителями Московской семантической школы: Ю.Д.Апресяном, А.К.Жолковским, И.А.Мельчуком и др. Семантический компонент обязательно включает в себя словарь (лексикон), в котором о каждом слове сообщается, что оно обозначает, т.е. каждому слову сопоставляется его значение в данном языке, и правила комбинирования (взаимодействия) значений слов, по которым из них формируется смысл более сложных конструкций, прежде всего предложений.

Значение слова в словаре описывается с помощью словарной дефиниции, илитолкования, которая представляет собой выражение на том же самом естественном языке или же на специально разрабатываемом с этой целью искусственном семантическом языке, в котором значение толкуемого слова представлено более развернуто (эксплицитно) и, в идеале, строго. Так, значение русского слова холостяк в словаре семантического компонента описания русского языка может быть представлено, как это делается в обычных толковых словарях, в виде обычного русского словосочетания "мужчина, достигший брачного возраста и не состоящий и никогда не состоявший в браке" или в виде записи на специальном семантическом языке, например, (l x ) [ЧЕЛОВЕЧЕСКИЙ (x ) & МУЖСКОЙ (x ) & ВЗРОСЛЫЙ (x ) & (СОСТОИТ-В-БРАКЕ (x )]. Различных искусственных семантических языков существует довольно много, и устроены они весьма по-разному.

Как видно из приведенных примеров, при толковании значений слов и словосочетаний с помощью естественного языка получающиеся выражения, а также их отдельные компоненты, если они упоминаются отдельно, принято на письме записывать в одинарных кавычках; в словарях этого не делают, ибо из самой структуры словарной статьи и так ясно, что справа от слова, являющегося входом в статью толкового словаря, стоит именно толкование этого слова (). Естественноязыковые выражения, толкующие значение предложений, обычно записываются в двойных кавычках. Запись слов естественного языка заглавными буквами и с использованием дефисов на непривычных местах означает, что эти слова в данной записи являются элементами искусственного языка, могущими и не совпадать с естественным языком; так, СОСТОИТ-В-БРАКЕ – это один элемент, а не три слова; переменная x и знак конъюнкции & – тоже элементы искусственного языка. Искусственные языки могут применяться для толкования значений как слов, так и предложений. Независимо от того, естественный или искусственный язык применяется для толкования, он по отношению к языку, выражения которого толкуются, имеет статус метаязыка(от греч. meta "после"), т.е. языка, на котором говорят о языке; естественный язык тем самым может быть метаязыком по отношению к самому себе. Элементами метаязыка также могут быть (и нередко являются, например в иллюстрированных словарях) различного рода графические изображения – схемы, рисунки и т.п.

О том, как создаются словарные дефиниции и какие требования к ним предъявляются, будет рассказано ниже.

Семантический компонент полного описания языка представляет собой модель той части знания языка, которая связана с отношением между словами и миром. В этой модели должны получать объяснение такие эмпирическим путем устанавливаемые явления, как равнозначность (синонимия), неоднозначность (полисемия), семантическая аномальность (в том числе противоречивость и тавтологичность) языковых выражений. Так, легко проверить, что для всех носителей русского языка предложение На нем была широкополая шляпа обозначает то же положение дел, что и предложение Он был в шляпе с широкими полями. Считается, что этот факт адекватно отражен в семантическом компоненте описания языка, если, взяв толкования значений соответствующих слов из словаря и действуя по явно оговоренным правилам комбинирования значений, мы получим одинаковые смысловые записи, называемые «семантическими представлениями» или «семантическими интерпретациями» данных предложений. Точно так же все носители русского языка согласятся, что предложение Посещение родственников может быть утомительным обозначает две разные возможности: возможность утомиться, посещая родственников, и возможность утомиться, принимая родственников, которые посетили вас. Значит, в семантическом компоненте данному предложению должны быть сопоставлены два отличающихся друг от друга семантических представления, иначе оно не будет адекватным отражением семантических знаний о русском языке.

В качестве самостоятельной лингвистической дисциплины семантика выделилась сравнительно недавно, в конце 19 в.; сам термин «семантика» для обозначения раздела науки был впервые введен в 1883 французским лингвистом М.Бреалем, интересовавшимся историческим развитием языковых значений. Вплоть до конца 1950-х годов наряду с ним широко использовался также термин «семасиология», ныне сохранившийся лишь в качестве не слишком употребительного названия одного из разделов семантики. Однако вопросы, относящиеся к ведению семантики, ставились и, так или иначе, решались уже в древнейших из известных нам лингвистических традиций. Ведь одной из главных причин, заставляющих нас обращать внимание на язык, является непонимание того, что обозначает обращенное к нам устное или письменное высказывание (текст) или какая-то его часть. Поэтому в изучении языка толкованию отдельных знаков или целых текстов – одному из важнейших видов деятельности в области семантики – издавна принадлежало важное место. Так, в Китае еще в древности создавались словари, содержавшие толкования иероглифов. В Европе античные и средневековые филологи составляли глоссы, т.е. толкования непонятных слов в памятниках письменности. По-настоящему бурное развитие лингвистической семантики началось с 1960-х годов; в настоящее время она является одним из центральных по своему значению разделов науки о языке.

В европейской научной традиции вопрос об отношении между словами и «вещами», предметами, к которым они относились, был впервые поставлен древнегреческими философами, но и по сей день различные аспекты этого отношения продолжают уточняться. Рассмотрим отношение слова к «вещи» более внимательно.

Слова позволяют нам упоминать вещи как в их присутствии, так и в их отсутствие, – упоминать не только то, что находится «здесь», но и то, что находится «там», не только настоящее, но также прошлое и будущее. Разумеется, слово – это просто шум, который стал использоваться для говорения о чем-то; сам по себе этот шум не имеет значения, но приобретает его благодаря своему употреблению в языке. Выучивая значения слов, мы узнаем не какой-либо факт природы, вроде закона тяготения, а своеобразную договоренность о том, какие шумы с какими вещами обычно соотносятся.

Слова языка, будучи употребленными в речи, приобретают отнесенность, или референцию к объектам того мира, о котором делается высказывание. Иначе говоря, они обладают способностью «отсылать» к объектам, вводя эти объекты (разумеется, в идеальной форме) в сознание адресата. (Разумеется, точнее было бы сказать, что говорящие, используя слова, могут «отсылать» к тому или иному фрагменту мира.) Та сущность в мире, к которой относится слово, называется его референтом. Так, если я, описывая кому-то произошедшее событие, говорю: Вчера я посадил под своим окном дерево , то слово дерево отсылает к единичной индивидуальной сущности – тому самому единственному в своем роде дереву, которое я вчера посадил под своим окном. Мы вполне можем сказать, что слово дерево в данном высказывании обозначает это самое посаженное мною дерево. Можно быть, эта реальная индивидуальная сущность и есть значение слова дерево ?

Представители того относительно молодого направления в семантике, которое принято называть «сильной семантикой» (к нему можно отнести «формальную семантику» и другие разновидности теоретико-модельной семантики, следующие за формальной логикой в решении вопроса о характере отношений между языком и миром), дали бы положительный ответ на этот вопрос. Во всяком случае, с точки зрения «сильной семантики» цель семантического описания языка состоит в том, чтобы каждое языковое выражение получило интерпретацию в той или иной модели мира, т.е. чтобы было установлено, соответствует ли этому выражению какой-либо элемент (или конфигурация элементов) модели мира, и если соответствует, то какой (какая). Поэтому проблемы референции (отнесенности к миру) находятся в центре внимания «сильной семантики».

В отличие от этого более традиционная «слабая семантика» при исследовании отношений между языком и миром обходится без непосредственного обращения к действительному положению дел в этом мире. Она признает предметом своего исследования – значением языкового выражения – не сам элемент (фрагмент) мира, к которому это выражение отсылает, а тот способ, которым оно это делает, – те правила употребления, зная которые носитель языка в конкретной ситуации оказывается в состоянии либо осуществить отсылку к миру с помощью этого выражения, либо понять, к чему оно отсылает. В дальнейшем мы будем рассматривать проблемы семантики именно с этой позиции.

Если кто-нибудь захочет изобрести процедуру применения слов к миру, то ему может сначала показаться, что для каждой реальной сущности должно существовать некоторое слово. Но если бы это было так, то число требуемых для этого слов было бы столь же бесконечным, сколь бесконечно число вещей и отношений в природе. Если бы для каждого дерева в мире требовалось отдельное слово, тогда только для одних деревьев потребовалось бы уже несколько миллионов слов плюс столько же для всех насекомых, для всех травинок и т.д. Если бы от языка потребовалось соблюдение принципа «одно слово – одна вещь», то пользоваться таким языком было бы невозможно.

На самом деле существуют некоторые слова (их сравнительно немного), которые действительно соотносятся с единственной вещью, и называются они именами собственными, например Ханс-Кристиан Андерсен или Пекин . Но большинство слов применяются по отношению не к отдельному лицу или вещи, а к группе, или классу вещей. Родовое наименование дерево используется для каждой из тех многих миллиардов вещей, которые мы именуем деревьями. (Существуют также слова, именующие подклассы деревьев, – клён , берёза , вяз и т.д., – но это имена более мелких классов, а не отдельных деревьев.) Бег есть наименование класса действий, отличимых от других действий, – таких, как ползание или ходьба. Голубой есть наименование класса цветов, плавно переходящих на одном конце в зеленый, а на другом – в синий. Над есть наименование класса отношений, а не собственное имя для отношения между лампой у меня на потолке и моим письменным столом, потому что оно прилагается также к отношению между лампой у вас на потолке и вашим письменным столом, а также к неисчислимому множеству других отношений. Таким образом, языки достигли необходимой экономии благодаря использованию наименований классов. Класс, или множество тех сущностей, по отношению к которым может быть использовано данное языковое выражение (в частности, слово), называется денотатом или экстенсионалом этого выражения (часто, впрочем, термин «денотат» используется и как синоним термина «референт», введенного выше). При одном из существующих подходов к определению значения слова в семантике значением называется именно денотат – множество сущностей, которые могут быть обозначены с помощью данного слова. Но более распространено другое понимание значения, при котором оно отождествляется с условиями его применимости.

То, что позволяет нам использовать относительно небольшое число слов для столь многих вещей, есть сходство. Вещи, достаточно сходные друг с другом, мы называем одним и тем же именем. Деревья отличаются друг от друга размерами, очертаниями, распределением листвы, но они обладают некоторыми сходными чертами, позволяющими называть их все деревьями. Когда мы желаем привлечь внимание к различиям внутри этого гигантского общего класса, мы выискиваем более детальные сходства внутри более дробных групп и таким образом отождествляем конкретные виды деревьев. Наконец, если мы намерены многократно упоминать некоторое конкретное дерево, мы можем приписать ему собственное имя (например, Вяз на Поварской ) подобно тому, как мы именуем ребенка или домашнее животное.

Помимо достигаемой экономии языковых средств существование родовых наименований имеет еще одно преимущество: оно подчеркивает сходства между вещами, которые во многих отношениях различны между собой. Померанские шпицы и русские псовые борзые не слишком похожи друг на друга, однако и те и другие принадлежат к классу собак. Готтентот и американский фабрикант во многих отношениях непохожи друг на друга физически и духовно, но оба они принадлежат к классу людей. Однако существование нарицательных имен несет в себе и возможный недостаток: огульное сваливание в кучу непохожих вещей может заставить нас учитывать лишь сходства между вещами, а не различия и потому думать не об отличительных чертах, характеризующих ту или иную отдельную вещь как индивид, а о ярлыке, стоящем на этой вещи (т.е. о родовом термине, применимом ко всем вещам того же класса). «Очередная пенсионерка», – думает продавщица, мысля исключительно ярлыками и стереотипами.

Эти сходства между вещами, конечно, существуют в природе до и независимо от нашего употребления языка. Но то, какие именно из бесчисленных сходств вещей станут основой для классификации, зависит от людей и их интересов. В качестве основания для зачисления птиц и млекопитающих в определенные виды и подвиды биологи обычно используют структуру скелета: если птица имеет одну костную структуру, то она зачисляется в класс X, а если другую – то в класс Y. Можно было бы расклассифицировать птиц не по строению скелета, а по цвету: тогда все желтые птицы получили бы одно родовое наименование, а все красные – другое, независимо от других характеристик. Биологи пока что не классифицировали животных таким способом, главным образом потому, что потомство регулярно имеет то же строение скелета, что и родители, а не тот же цвет, а биологам хотелось бы иметь возможность применять к потомству такое же название, как и к родителям. Но это – решение, принимаемое людьми, а не природой; природные вещи не предстают перед нами с этикетками, сообщающими, в какие разделы классификаций они попадают. Разные группы людей с различными интересами классифицируют вещи по-разному: некоторое животное может быть биологами занесено в одну классификационную рубрику, производителями пушнины – в другую, а кожевниками – в третью.

Подведение природных объектов под классификационные рубрики зачастую бывает делом несложным. Например, животные, именуемые собаками, обычно имеют длинный нос, лают и машут хвостом, когда они рады или возбуждены. Вещи, изготовленные людьми, тоже нередко довольно легко подводятся под видовые рубрики: это здание относится к классу (жилых) домов, то – к классу гаражей, а вон то – к классу сараев и т.д. Но здесь возникает проблема: если человек, скажем, живет в гараже или сарае, то не является ли данное строение также его домом? Если гараж когда-то использовался для размещения автомобилей, но в последние годы используется для хранения дров, то не является ли он сейчас сараем? Производим ли мы отнесение сооружения к тому или иному классу на основе его внешнего облика, или на основе того предназначения, для которого оно был первоначально создано, или же на основе того, для чего оно используется в настоящий момент? Очевидно, что способ отнесения конкретного объекта к классу зависит от используемого нами критерия, а критерий мы выбираем в зависимости от того, какого рода группировки интересуют нас в наибольшей степени.

СЛОВАРНОЕ ОПРЕДЕЛЕНИЕ

При использовании нарицательных имен сразу же встает очевидный вопрос о том, каковы будут наши критерии использования любого такого слова: какие условия надо задать, чтобы определить, когда мы должны употреблять именно это слово, а не другое? Мы убедились в том, что предметы действительности имеют сходства друг с другом, т.е. общие черты. Сколь бы многие черты ни объединяли данный предмет с другим предметом, определяющими (отличительными) признаками предмета являются только те черты, при отсутствии которых данное слово к данному предмету не приложимо вообще. Мы не назовем геометрическую фигуру треугольником, если она не обладает следующими тремя признаками: это фигура (1) плоская, (2) замкнутая, (3) ограниченная тремя прямыми линиями. Признаки, служащие условием применимости слова, в своей совокупности образуют сигнификат слова (термин введен в употребление средневековым схоластом Иоанном Солсберийским), или, в другой терминологии, его интенсионал.

В отличие от денотата слова, представляющего собой класс именуемых словом предметов или ситуаций, сигнификат – это не сам класс, а те признаки, на основании которых эти предметы/ситуации объединены в данный класс и противопоставлены членам других классов. В традиционной семантике значением слова в языке считается именно его сигнификат, а не денотат. При этом считается, что слово отсылает к «вещи» (денотату) не непосредственно, а опосредованно, через сигнификат, рассматриваемый как понятие о данном классе вещей, имеющееся в сознании человека.

Многие ученые в настоящее время признают необходимым различать языковое значение слова и связанное с этим словом мыслительное содержание – понятие. И языковое значение, и понятие являются категориями мышления. То и другое суть отражения мира в нашем сознании. Но это разные виды отражения. Если понятие – это полное (на данном уровне познания) отражение в сознании признаков некоторой категории объектов или явлений, то языковое значение фиксирует лишь их различительные признаки. Так, в значение слова река входят такие «дифференциальные признаки» понятия о реке, как "водоем", "незамкнутый", "естественного происхождения", "достаточно большого размера", по которым объект, именуемый рекой , отличается от объектов, именуемых канавой , морем , прудом , озером , ручьем . Понятие же о реке включает, помимо данных, и другие признаки, например "питающийся за счет поверхностного и подземного стока своего бассейна". Можно сказать, что значению слова соответствует «наивное», обиходное понятие о предмете (в отличие от научного). Существенно, что признаки предмета, которые входят в значение некоторого слова, могут не совпадать с признаками, составляющими соответствующее научное понятие. Классический пример расхождения между языковым значением, в котором воплощено наивное представление о вещи, и соответствующим ему научным понятием привел русский лингвист Л.В.Щерба: «Научное представление о прямой (линии) фиксируется в ее определении, которое дает геометрия: „Прямая есть кратчайшее расстояние между двумя точками". Но выражение прямая линия в литературном языке имеет значение, не совпадающее с этим научным представлением. Прямой мы называем в быту линию, которая не уклоняется ни вправо, ни влево (а также ни вверх, ни вниз)».

Итак, описать значение некоторого слова в языке, или истолковать его –значит перечислить в той или иной форме все те признаки «вещи», которые по отдельности являются необходимыми, а в совокупности достаточными условиями для обозначения ее с помощью данного слова. Именно такие отличительные (определяющие, характеристические) признаки должны включаться в определение слов в толковых словарях.

Признаки предмета, не входящие в его словарное определение, называются сопутствующими признаками. Если этим признаком обладают все предметы, к которым приложимо данное слово, то такой признак называется универсальным сопутствующим признаком. Так, если химическая формула H 2 O рассматривается как определение воды, то такие признаки, как замерзание при нуле градусов по Цельсию, прозрачность, обладание определенным весом на единицу объема, будут универсальными сопутствующими признаками воды, так как любой экземпляр воды эти свойства имеет. Тест на то, является ли некоторый признак отличительным, таков: если бы этот признак отсутствовал при том, что присутствовали бы все остальные, стали бы мы по-прежнему заносить этот предмет в класс X? Если ответ отрицателен, тогда данный признак является отличительным.

Существует много таких комбинаций признаков, для которых мы не считаем необходимым специально изобретать слово. Например, мы можем дать родовое наименование всем существам, имеющим четыре ноги и перья; но так как мы пока что не находили никакого существа, имеющего это сочетание признаков, то мы не считаем целесообразным иметь для такого существа какое-либо родовое наименование. Изобретая родовое наименование, приписываемое любому предмету, который имеет данное сочетание признаков, мы договариваемся об определении, а когда мы устанавливаем или передаем, какое сочетание признаков уже было названо определенным словом, то мы сообщаем определение. Договорные определения, равно как приказы и предположения, не являются ни истинными, ни ложными; но определения, включенные в сообщение, свойством истинности/ложности обладают, так как утверждение о том, что определенное слово уже употребляется в данном языке для обозначения любого предмета, обладающего определенным набором признаков, является либо истинным, либо ложным.

Такой смысл термина «определение», или «дефиниция», является наиболее общим, и словари стремятся снабдить нас определениями именно в указанном смысле. Поскольку такие определения представляют собой попытку сформулировать именно сигнификат слова, они могут быть названы сигнификативными или десигнативными. Но дать определение значения слова в самом широком возможном смысле – это значит каким-то образом указать, что данное слово обыкновенно означает. Есть несколько способов достичь этой цели. Рассмотрим их по порядку.

Сигнификативные, или десигнативные определения.

Традиционно полагаемый наиболее точным способ определения значения слова – это задание списка признаков, которые должен иметь предмет, чтобы данное слово (или словосочетание) было к нему применимо. Именно это мы сделали выше в примерах с «треугольником» или «рекой». Это называется десигнативным определением; говорится, что слово обозначает те признаки, которые должен иметь предмет, чтобы это слово было к нему приложимо.

Денотативное определение.

Достаточно часто (если не в большинстве случаев) у людей отсутствует четкое понимание того, каковы отличительные признаки чего-либо; они только знают, что слово применимо к тем или иным конкретным индивидам. «Я не знаю, как определить понятие птицы, – может сказать кто-нибудь, – но я точно знаю, что воробей – птица, дрозд – птица, и попугай Полли – тоже птица». Говорящий упоминает некоторые индивиды или подклассы, к которым приложим данный термин; т.е. он упоминает о некоторых денотатах слова, чтобы истолковать его значение.

Очевидно, что как способ истолкования того, что слово обычно значит, такое определение менее удовлетворительно, нежели приведение сигнификата. Если мы знаем сигнификат слова, мы знаем правило его употребления (подобное тому, которое пытаются давать в словарях) – мы знаем, в каких условиях следует прилагать данное слово к данной ситуации. Но когда мы выучиваем один, два или даже сто денотатов слова, мы не знаем, к каким другим вещам оно может прилагаться, поскольку общее правило у нас пока что отсутствует. Если кто-то знает, что воробьи и дрозды суть птицы, то он еще не знает, к каким другим вещам прикладывается слово птица . После сотни случаев, рассмотрев, какие общие черты имеют все обозначенные вещи, можно будет прийти к некоторой мысли; но в лучшем случае это будет обоснованное предположение. После фиксации сотни случаев появления птиц можно заключить, что птица есть нечто летающее. Конечно, этот вывод будет ложным: летучие мыши летают, но не являются птицами, а страусы являются птицами, но не летают. Этого нельзя узнать из денотата, если только не случилось так, что в составе денотата оказались перечислены страусы; но даже и это не означало бы знания правила употребления слова птица ; можно было бы лишь заключить, что, каково бы ни было это правило, оно не включает такого признака, как способность летать.

Более того, существуют и такие слова, которые вообще не обладают денотатами. Насколько известно, эльфы и домовые в природе не существуют; следовательно, эти слова вообще не имеют денотатов в реальном мире. Мы согласны с тем, что они существуют лишь в человеческом воображении, – можно сказать, что денотатами обладают лишь выражения образ эльфа и образ домового . Однако и эти слова имеют значение, и если бы любому читателю ирландских мифов довелось с этими существами повстречаться, он знал бы, как отличить одно от другого. Несмотря на то что данные слова не обладают денотатами, они имеют вполне четкие сигнификативные определения, так что любое существо, обладающее требуемыми отличительными признаками, могло бы быть опознано как эльф или домовой.

Остенсивные определения.

Остенсивное определение подобно денотативному, однако вместо упоминания примеров птиц (что было бы бессмысленно, если слушатель предварительно не знает значений слов воробей и дрозд ) оно показывает или предъявляет эти примеры. Любой ребенок, выучивающий значения слов, делает это с помощью остенсивных определений. Тому, кто вообще не знает заранее значений никаких слов, другие слова не помогут.

Есть некоторые слова, значения которых люди обычно выучивают остенсивно, хотя они могли бы быть выучены и другими способами. Что означает слово шестиугольник , мы можем узнать из его сигнификативного определения: "любая плоская замкнутая фигура, имеющая шесть сторон, являющихся прямыми линиями", – но мы можем узнать это также из показанного нам рисунка, изображающего шестиугольник. Есть, однако, и такие слова, значение которых, по-видимому, можно выучить только остенсивно, например наименования наших простейших чувственных впечатлений. Сможет ли человек, слепой от рождения, узнать, что означает слово красный , если он никогда не мог увидеть ни одного примера красного? Может ли кто-нибудь понять, что такое боль или гнев , если он сам ни разу не испытывал этих чувств? Слова не могут заменить впечатлений, они лишь помогают нам обозначить те впечатления, которые мы уже получили.

С другой стороны, есть и такие слова, значения которых не могут быть показаны или указаны, а должны быть определены вербально, т.е. с помощью других слов или порой с помощью сочетаний слов с жестами: действительность , бытие , понятие , объяснение и большинство терминов, используемых в той или иной абстрактной дисциплине вроде философии.

Информация, которая связана с некоторым словом, не исчерпывается его значением. Слова обладают также коннотациями (иногда их называют также семантическими ассоциациями), которые не входят в значения слов в строгом понимании и тем самым не отражаются в их толкованиях. Коннотации слова – это несущественные, но устойчивые признаки выражаемого понятия, которые в данной культуре приписываются соответствующему предмету или явлению действительности. Примером коннотаций служат признаки "упрямства" и "тупости" у слова осел , признак "монотонности" у слова пилить , признаки "быстроты" и "непостоянства" у слова ветер .

Итак, наиболее точным или, во всяком случае, предпочтительным способом определения значения слова в семантике считается (или, по крайней мере, до недавнего времени считалось, см . КОГНИТИВНАЯ ЛИНГВИСТИКА) задание списка признаков, которые должен иметь предмет, чтобы данное слово (или словосочетание) было к нему применимо. Но каким образом выделяются признаки, составляющие толкование?

СЕМАНТИЧЕСКИЕ ОТНОШЕНИЯ

Выделение используемых при толковании слова признаков осуществляется на основе сопоставления данного слова с другими словами, близкими к нему по значению, т.е. относящимися к той же предметной или понятийной области. Для обозначения группы слов, соотносящихся с одной и той же областью представлений и как бы без остатка расчленяющих ее на части, соответствующие значениям этих слов, немецкий лингвист Й.Трир ввел понятие семантического поля. Примеры семантических полей: поле времени, поле животноводства, поле имен родства, поле цветообозначений, поле глаголов движения, поле направительных предлогов и т.п. Внутри семантического поля слова связаны между собой семантическими отношениями. Установление типов таких отношений и выявление их наличия между словами в рамках конкретных семантических полей традиционно считается одной из главных задач лексической семантики.

В лексике принято выделять следующие типы семантических отношений.

Синонимия.

К этому типу относятся отношения, основанные на полном или частичном совпадении значений. Слова, связываемые отношением синонимии, называются синонимами. В зависимости от того, допускаются ли вообще различия в значении слов и если допускаются, то какие, выделяются разновидности синонимии и синонимов. Отношение полной или точной синонимии связывает между собой слова, которые не обнаруживают никаких семантических различий. Точная синонимия – явление редкое, что обычно объясняют избыточностью кодирования одного и того же содержания разными формальными средствами. Примеры кандидатов в точные синонимы в русском языке: бегемот – гиппопотам ; бросать – кидать ; глядеть – смотреть ; плебисцит – референдум ; везде – всюду ; заснуть – уснуть. Если означаемые двух слов совпадают во всем, кроме экспрессивно-оценочных элементов их значения, то связывающее их отношение называют (экспрессивно-) стилистической синонимией. Примеры экспрессивно-стилистических синонимов: убегать – драпать – улепетывать или англ. policeman – cop "полицейский".

Слова, значения которых достаточно близки, но содержат и различающие их признаки, называются квазисинонимами. Например, квазисинонимичны слова приказывать и требовать : и то и другое обозначает побуждение адресата к действию, которое тот, с точки зрения побуждающего, должен выполнить. Но если приказывать может только тот, кто тем или иным образом контролирует ситуацию (благодаря своему авторитету, социальному положению или просто оружию в руках), то требовать может и тот, кто не является хозяином положения, но считает, что в данном случае на его стороне закон или другая правовая норма. Так, обыватель, у которого милиционер отобрал паспорт, может потребовать , но не приказать последнему вернуть его. Среди разновидностей квазисинонимии особо выделяются гипонимия и несовместимость.

Гипонимия.

Гипонимическое, или родо-видовое отношение связывает слово, обозначающее род сущностей или явлений со словами, обозначающими виды, выделяемые в рамках этого рода. Этим отношением связаны слова в парах дерево – дуб ; родственник – племянник ; цвет – синий ; передвигаться – идти ; сосуд – стакан. Слово, выражающее более общее понятие в этой разновидности семантических отношений, называется гиперонимом, а слово, обозначающее частный случай, вид указанного рода объектов или явлений, называется гипонимом. Слова, имеющие общий гипероним, называются согипонимами (иликогипонимами). Так, слово дерево является гиперонимом по отношению к словам дуб , ясень , береза , пальма , саксаул и т.п., которые являются согипонимами.

Несовместимость

– это отношение между когипонимами. Так, в отношении несовместимости находятся слова мать и отец , идти и бежать , сладкий и соленый и т.п. Эти слова несовместимы в том смысле, что они не могут одновременно характеризовать одно и то же явление, относиться к одному и тому же объекту. Иначе говоря, денотаты (экстенсионалы) слов, связанных отношением несовместимости, не пересекаются, при том что сигнификаты их имеют общую часть – совокупность признаков, составляющих сигнификат их общего гиперонима. В этом отличие несовместимости от простого различия по смыслу. Так, слова юноша и поэт имеют разные значения, но они не связаны отношением несовместимости (множества юношей и поэтов могут пересекаться), тогда как слова юноша и старик несовместимы по значению. Слова могут находиться в отношении несовместимости и в том случае, когда в языке отсутствует слово, выражающее то родовое общее понятие, виды которого обозначают эти слова. Так, например, нет слова, которое выражало бы родовое понятие для находящихся в отношении несовместимости слов отличник , хорошист , троечник и т.д.

Отношение «часть – целое»

связывает имя некоторого объекта с именами его составных частей. Так, слово дерево связано отношением «часть – целое» со словами ветка , лист , ствол , корни. В отличие от представителей некоторого вида, каждый из которых одновременно является и представителем соответствующего рода (напр., дуб / береза / ольха и т.п. суть деревья ), ни одна из частей целого не является сама по себе целым (напр., ни ветка , ни лист , ни ствол , ни корни не есть дерево ).

Антонимия.

Это отношение основано на противоположности выражаемых словами понятий. Три основные разновидности антонимии различаются по характеру противоположности. Отношение дополнительности, или комплементарная антонимия предполагает такую ситуацию, при которой утверждение того, что обозначает один из антонимов, влечет отрицание того, что обозначает второй, например сухой – влажный , спать – бодрствовать , с – без. Дополнительность можно рассматривать как особый случай несовместимости, когда некая общая для двух слов содержательная область полностью распределяется между их значениями. Отношениевекторной антонимии связывает слова, обозначающие разнонаправленные действия: влететь – вылететь , здороваться – прощаться , замерзать – оттаивать и т.п. Отношение контрарной антонимии связывает слова, в значение которых входит указание на противоположные зоны шкалы, соответствующей тому или иному измерению или параметру объекта или явления, например такому, как размер, температура, интенсивность, скорость и т.п. Иначе говоря, этот вид антонимии характерен для слов с «параметрическим» значением: большой – маленький , широкий – узкий , жара – мороз , высоко – низко , ползти – лететь (о времени) и т.п. В отличие от комплементарной антонимии слова, связанные этим отношением, не покрывают своими значениями всю шкалу, поскольку ее средняя часть обозначается какими-то другими выражениями.

Конверсивность.

Это семантическое отношение может связывать слова, обозначающие ситуации, число участников которых не меньше двух. Конверсивами называются слова, которые описывают одну и ту же ситуацию, но рассматриваемую с точки зрения разных ее участников: выиграть – проиграть , над – под , иметь – принадлежать , младше – старше и т.п. Так, одно и то же положение дел может быть описано и как Х опережает Y-а на 10 очков , и как Y отстает от Х-а на 10 очков , но в первом случае благодаря использованию глагола опережать главным действующим лицом представлен Х , а во втором глагол отставать ставит в центр внимания другого участника – Y-а .

Разумеется, рассмотренными выше отношениями не исчерпывается множество системных семантических отношений между словами в языке. Многие другие отношения, которые Ю.Д.Апресян назвал отношениями семантической производности, выделены и описаны в модели «смысл – текст» в качестве лексических функций – замен, которые сопоставляют любому слову, к которому они в принципе применимы, другое слово (слова), определенным образом связанное с ним по значению. Например, лексическая функция Sing сопоставляется слову, обозначающему гомогенное целое, слово, обозначающее один элемент, или квант этого целого. Так, Sing (бусы ) = бусина ; Sing (флот ) = корабль ; Sing (целовать ) = поцеловать и т.д., а лексическая функция Able i связывает название ситуации с названием типового свойства i-го участника этой ситуации. Так, Able 1 (плакать ) = слезливый; Able 2 (перевозить )= транспортабельный.

МЕТОДЫ СЕМАНТИЧЕСКОГО ИССЛЕДОВАНИЯ

В семантике используется широкий спектр исследовательских методов – от общенаучных методов наблюдения (включая играющую в семантике важнейшую роль интроспекцию, т.е. наблюдение за своим собственным внутренним миром), моделирования и эксперимента до частных методов, зачастую опирающихся на достижения смежных наук – например, логики (пресуппозиционный анализ) и психологии (различного рода ассоциативные эксперименты). Наибольшую известность из собственно семантических методов получил метод компонентного анализа.

Компонентный анализ значения

в самом широком смысле представляет собой набор процедур, в результате которых слову сопоставляется его определение, представляющее собой тем или иным способом структурированный набор семантических компонентов, задающих условия применимости данного слова.

Чтобы дать некоторое представление о компонентном анализе значения как методе получения словарного определения слова, продемонстрируем один из его вариантов на конкретном примере анализа значения слова журнал . Вначале надо отыскать слово или словосочетание, обозначающее род вещей, видом которого являются журналы. Таким словосочетанием будет периодическое издание. Значение этого родового по отношению к слову журнал наименования (гиперонима) будет первым семантическим компонентом, входящим в дефиницию слова журнал . Этот компонент – "периодическое издание"– отражает признаки, общие у журнала с другими вещами того же рода (эти признаки – "издание" и "периодичность" – получают эксплицитное, т.е. явное выражение в составе словосочетания периодическое издание ). Такие признаки в составе значения слова называются интегральными семантическими признаками . Теперь надо найти все слова, обозначающие другие виды периодических изданий, и, мысленно сравнивая объекты, обозначаемые словом журнал , с объектами, обозначаемыми каждым из них, выявить те признаки, по которым журналы отличаются от других видов периодики. Такие признаки в составе значения слова называются дифференциальными семантическими признаками . Помимо журналов периодическими изданиями являются газеты , бюллетени и каталоги. От газет журналы отличаются тем, что они сброшюрованы. Если печатное издание не сброшюровано, оно не может быть названо журналом. От бюллетеней и каталогов журналы отличаются по другому признаку, относящемуся не к форме издания, а к его содержанию: если в журналах публикуются преимущественно тексты, относящиеся к публицистике, а также к научной или художественной литературе (статьи, очерки, информационные сообщения, фельетоны, интервью, рассказы и даже главы романов), то бюллетени создаются в первую очередь для публикации официальных документов (законов, указов, инструкций и т.п.), создаваемых издающими бюллетени организациями, а также поставляемой этими организациями справочной информации, а каталоги – для публикации данных о товарах или услугах, предлагаемых той или иной фирмой. Таким образом, в толкование слова журнал следует включить два компонента, соответствующих двум дифференциальным признакам обозначаемого класса объектов, характеризующих их со стороны внешнего вида и со стороны содержания.

Одно из направлений в рамках компонентного анализа значений, развиваемое в трудах А.Вежбицкой и ее последователей, исходит из того, что значения всех слов во всех языках могут быть описаны с помощью одного и того же ограниченного набора из нескольких десятков элементов, неразложимых, как атомы в физике, – семантических примитивов, соответствующих значениям слов, предположительно встречающихся в любом языке и составляющих его понятийную основу. К семантическим примитивам относятся "я", "ты", "кто-то", "что-то", "люди", "думать", "говорить", "знать", "чувствовать", "хотеть", "этот", "тот же самый", "другой", "один", "два", "много", "все", "делать", "случаться", "нет", "если", "мочь", "подобно", "потому что", "очень", "когда", "где", "после", "до", "под", "над", "иметь части", "вид (чего-л.)", "хороший", "плохой", "большой", "маленький" и, возможно, некоторые другие. Это направление развивает идеи философов эпохи Просвещения (Декарта, Ньютона, Лейбница), пытавшихся разработать особый язык мысли (lingua mentalis), посредством которого можно было бы истолковать значения всех слов обычного языка.

Компонентный анализ значений слов способствовал проникновению в семантику экспериментальных методов исследования.

Эксперимент в семантике.

Как и в прежние времена, основным методом выявления значения слова в лексической семантике остается интроспекция, т.е. наблюдение лингвиста над теми идеальными сущностями, которые связаны с данным словом в его собственном сознании. Естественно, если объектом семантического исследования является родной язык, то лингвист, будучи его носителем, может полагаться на собственное знание языка и делать выводы о значении слова, опираясь на собственную интуицию, на то, как он сам употребляет и понимает слово. В случае же изучения семантики неродного языка семантический анализ должен обязательно опираться на некоторый корпус употреблений изучаемых слов с их контекстами, извлекаемый из различных текстов устной и письменной речи, признаваемых авторитетными образцами соответствующего литературного языка или какого-либо из его подъязыков. И те правильные употребления слова, которые лингвист порождает сам, и те, которые он извлекает из текстов, образуют, так сказать, «положительный» языковой материал, осмысляя который лингвист формулирует для себя гипотезу о значении изучаемых выражений.

Эксперимент в семантике служит для того, чтобы подтвердить или опровергнуть семантические гипотезы, выдвигаемые на основе наблюдений над употреблениями слов, которые признаются правильными. Экспериментировать лингвист может и с собственным языковым сознанием, если он изучает родной язык, и с сознанием других носителей языка (что необходимо при изучении неродного языка).

Важнейший вид эксперимента в семантике (в отечественной лингвистике впервые предложенный академиком Л.В.Щербой в 1931 в статье О трояком аспекте языковых явлений и об эксперименте в языкознании ) состоит в том, что исследователь для проверки правильности своих предположений о значении того или иного слова должен пробовать употребить это слово в контекстах, отличных от тех, в которых оно уже встретилось. Получаемый в результате такого эксперимента языковой материал будет содержать наряду с правильными, возможными фразами с данным словом также и неправильные, отклоняющиеся от нормы и по этой причине никогда не встречающиеся в текстах, воплощающих языковую норму. Эти неправильные фразы образуют так называемый «отрицательный языковой материал», роль которого в семантическом исследовании громадна, поскольку на его основе можно выявить те элементы значения слова, которые препятствуют его употреблению в данном контексте. (Отрицательный языковой материал встречается в текстах художественных произведений, авторы которых используют нарушение языковой нормы как художественный прием, ср., например, следующие семантически аномальные – что принято отмечать звездочкой перед соответствующим языковым выражением – фразы из произведений Андрея Платонова: *Они присутствовали на этом собрании уже загодя ; *Умрищев взял из-под стола следующую книгу и заинтересовался ею ; звездочка перед языковым выражением показывает его неправильность с точки зрения языковой нормы.) Иными словами, в ходе эксперимента описанного типа лингвист порождает семантически аномальные фразы с данным словом и проверяет, можно ли на основе его предположения о значении некоторого слова объяснить аномальность его употребления в заданном контексте. Если можно, то это подтверждает гипотезу, если нельзя, то первоначальную гипотезу следует уточнить.

Например, если мы предположили, что в значение глагола предлагать (Х предлагает Y-у Р ) входит компонент "Х считает что Y может быть заинтересован в P", на что указывают типовые употребления вроде Он предложил мне сыграть в шахматы / (выпить ) чаю / интересную работу и т.п., то мы будем подставлять это слово в контексты, в которых Х никак не может считать, что предлагаемое действие в интересах Y-а, например в контекст, в котором Х в грубой форме побуждает Y-а покинуть помещение, считая, что по своей воле Y этого не сделает. Фраза *Он предложил мне убраться вон явно аномальна, что естественно объясняется исходной гипотезой и тем самым подтверждает ее. Аналогичным образом аномальная фраза *Заключенный ночью расколол решетку на окне камеры и бежал подтверждает предположение о том, что объект действия расколоть должен быть из хрупкого материала, поскольку именно отсутствием этого свойства у железных тюремных решеток естественно объясняется неправильность употребления глагола в данном контексте.

Другой тип экспериментов предполагает использование самих предметов или физических явлений, входящих в денотат слова. Впрочем, во многих случаях сами предметы можно заменить их изображениями. Обычно такие эксперименты проводятся с привлечением информантов-носителей языка и имеют целью установить, от какого именно параметра предмета или явления зависит возможность употребить для его обозначения конкретное слово. Характерный пример подобного эксперимента описан в работе американского лингвиста У.Лабова Структура денотативных значений (1978, рус. пер. 1983), посвященной исследованию значений слов, обозначающих сосуды в разных языках. Эксперимент состоит в том, что информанту показывают различные изображения сосудов в случайном порядке и просят назвать очередной сосуд. В изображениях варьируют следующие параметры: отношение ширины сосуда к высоте; форма (чашеобразная, цилиндрическая, усеченный конус, призма); наличие / отсутствие ручки; наличие / отсутствие ножки. Кроме самих изображений, варьирует и «контекст», в котором фигурирует предмет: 1) «нейтральный», т.е. вне ситуации; 2) «кофе» – назвать сосуд в ситуации, когда некто, помешивая ложечкой сахар, пьет кофе из этого сосуда; 3) «пища» – сосуд стоит на обеденном столе и наполнен картофельным пюре; 4) «суп»; 5) «цветы» – сосуд с цветами изображен стоящим на полке. Варьирует и материал, о котором информантам сообщалось устно. Анализ ответов информантов позволяет выявить зависимость употребления каждого слова от определенных свойств денотата. Эти свойства, а также их отражение в сознании носителей языка и будут кандидатами в дифференциальные семантические компоненты, составляющие значение данного слова. Среди них при этом выделяются категориальные компоненты, образующие необходимые условия применения данного слова. Например, англ. goblet "бокал" в качестве категориального признака имеет "наличие ножки": если у сосуда нет ножки, то слово goblet для его обозначения никогда не используется. Другой вид компонентов – вероятностные: они отображают такие свойства, которые обычно, но не всегда имеют денотаты, обозначаемые данным словом. Например, сосуд, обозначаемый английским словом cup "чашка", обычно имеет ручку, но, как показал эксперимент, для называния сосуда этим именем наличие данного признака не обязательно.

В рамках компонентного анализа был выработан целый ряд семантических тестов разного типа, которые применяются как для выявления определенных семантических характеристик слова, так и для проверки семантических гипотез. Большой вклад в их разработку внесли Э.Бендикс и Дж.Лич. Например, суть «теста на свободную интерпретацию» состоит в обращении к информанту с просьбой проинтерпретировать (эксплицировать, разъяснить) то или иное выражение или различие между двумя выражениями. Лингвист обращается к информанту с вопросами типа: «Что это значит?» или «Если бы Вы услышали, что кто-то сказал это, то что, по Вашему мнению, он имел бы в виду?»

Если мы хотим выяснить семантическое различие между двумя словами, то мы строим тестовые выражения как минимальные пары, то есть они должны совпадать во всем, кроме одного слова. Так, если нас интересует, в чем разница между значениями слов просить и приказывать , мы обратимся к информанту с вопросом: «В чем разница в значении между Он попросил меня сделать это и Он приказал мне сделать это »? Этот тест может использоваться на этапе формирования семантической гипотезы.

Когда мы уже имеем гипотезу, проверить ее правильность можно с помощью более жестких тестов с несколькими альтернативными ответами, например с помощью «импликативного теста», в ходе которого информанта просят оценить, истинно ли высказывание P, когда истинно высказывание Q. Высказывание Q при этом содержит изучаемое слово, а высказывание Р выражает предполагаемый компонент значения этого слова. Так, если мы предполагаем, что в значение глагола приказывать (Х приказывает Y-у Z ) входит компонент "X cчитает, что Y обязан делать Z", мы спрашиваем информанта: «При условии, что высказывание Он приказал мне остаться истинно, истинно ли следующее высказывание: Он считает , что я должен остаться ?» Если положительный ответ на этот вопрос дают не менее 80% информантов, то это считается свидетельством того, что проверяемый семантический компонент действительно присутствует в составе значения исследуемого глагола.

Осложняющие факторы.

В свете изложенного может показаться, будто каждое слово имеет одно четкое и определенное денотативное значение, которое может быть задано строгим десигнативным правилом, в точности сообщающим нам, при каких условиях слово должно употребляться. Но в действительности дело обстоит вовсе не так просто.

Неоднозначность.

Многие слова (возможно, даже большинство слов) используются в более чем одном смысле. Cлово лук может применяться как для обозначения огородного растения со съедобной луковицей и съедобными трубчатыми листьями, так и для обозначения старинного оружия для метания стрел. Английское слово saw употребляется для обозначения как некоторого инструмента (пилы), так и в качестве формы прошедшего времени глагола see "видеть". Одна и та же последовательность звуков в таких случаях оказывается соотносимой с совершенно различными значениями, причем отсутствие какой-либо связи между этими значениями дает основание усматривать в этих и им подобных случаях не одно слово с разными значениями, а несколько разных слов, случайно совпадающих по форме (возможно, с некоторого момента; например, в слове лук 2 "оружие" исторически имелся носовой звук , совпавший впоследствии с обычным [u] в слове лук 1 "растение"). Такие слова называются омонимами, а соответствующий тип неоднозначности – омонимией. При другом типе неоднозначности, называемом многозначностью или полисемией, значения некоторого слова хотя и различны, но связаны между собой, или, иначе говоря, имеют существенную общую часть. Например, рус. создание и англ. creation может обозначать как сам процесс "созидания", так и его результат – "то, что создано". Слово кино может означать либо "фильм", либо "театр, в котором показывают фильмы", либо "род искусства, произведениями которого являются фильмы". Полисемия не разрушает тождества слова, которое рассматривается как целостная, но многозначная единица языка. Омонимия и полисемия, как правило, не создают путаницы; благодаря достаточному различию значений контекст обычно указывает на подразумеваемый смысл слова. Но в иных случаях значения столь близки друг другу, что говорящий, зная эти значения, может легко «соскальзывать» от одного к другому. Так, про человека, у которого на полках стоят тысячи физически различающихся книг, представляющих собой идентичные нераспроданные экземпляры публикации его рукописи, можно сказать, что у него есть одна книга или что у него есть тысяча книг, в зависимости от того, употребляется ли слово книга в значении типа (издание книги, воплощенное во множестве экземпляров) или в значении экземпляра (сам подразумеваемый физический предмет; это известное из семиотики противопоставление иногда передается без перевода: type – token). Это тот же автобус , который идет от метро мимо парка ? Некоторые скажут «да», некоторые – «нет». Но этот спор будет чисто словесным: если под «тем же автобусом» имеется в виду физически то же самое транспортное средство, то точный ответ, вполне вероятно, окажется отрицательным; если же подразумевается автобус того же маршрута, то ответ имеет полное право быть положительным. Когда встречаются такие случаи неоднозначности, то важно понять, что они могут быть разрешены путем тщательного различения разных смыслов, вкладываемых в употребляемое слово или словосочетание. Словесные споры возникают тогда, когда люди думают, что расходятся во мнении о фактах, тогда как в действительности их разногласия проистекают лишь из-за того, что отдельные ключевые слова имеют для спорщиков разные значения. Конечно, абсолютизировать семантические причины споров и конфликтов, как это делали представители популярной в 1930–1960-е годы в США школы «общей семантики» (основоположником ее был А.Кожибский, а наиболее значительными представителями – С.Хаякава и А.Рапопорт), не стоит, но разобраться, не скрывается ли за непониманием употребление языковых выражений в существенно различных значениях, бывает полезно почти всегда.

Наиболее распространенный тип неоднозначности имеет место при переносном употреблении слова. Острый нож – это такой нож, который хорошо режет, острый сыр реально не режет язык, но возникает такое чувство, как если бы он это делал. Слово лиса в буквальном употреблении обозначает вид млекопитающих, но в переносном употреблении (Он – хитрая лиса ) это слово обозначает коварного человека. Таким образом возникают пары типа англ. dining-room table "обеденный стол" – table of statistics "статистическая таблица"; your shadow "твоя тень" – he is a mere shadow of his former self "от него осталась одна тень"; a cool evening "холодный вечер", a cool reception "холодный прием"; higher in the sky "более высоко в небе" – higher ideals "высшие идеалы" и т. п. В большинстве подобных случаев контекст ясно определяет, является ли употребление буквальным или переносным.

Метафора.

Хотя переносно употребляемое слово приобретает по крайней мере одно добавочное значение и становится в этом смысле неоднозначным, переносные выражения часто позволяют нам говорить о вещах, для которых мы бы иначе не могли подобрать подходящих слов. Кроме того, они, как правило, более живые и сильные, чем буквальные выражения. В особенности это касается метафоры. В этом случае слово, которое словарно соотносится с одним предметом мысли, употребляется для обозначения другого предмета мысли. Говоря о сплетничающих языках пламени (англ. the gossip of flames , букв. "сплетни пламени"; в русском переводе метафор две, однако одна из них, «языки пламени», является привычной и слабо осознаваемой, такие метафоры называют также конвенциональными или «мертвыми» – о них говорится в следующем абзаце), Уолт Уитмен употребляет слово, относящееся к болтовне, разносящей слухи, для обозначения оживленного потрескивания огня. В случае метафорического употребления слова его фигуральное значение определяется сохранением некоторого сходства с буквальным смыслом этого слова и в отрыве от буквального смысла понято быть не может. Переносное значение метафоры Уитмена, описывающей шум, с которым мечутся языки пламени, прошло бы мимо нас, если бы мы не знали или не могли бы подумать о буквальном значении слова gossip "болтовня, слух, сплетня". Парафразы, предложенные здесь, не исчерпывают сложных отношений между буквальными и переносными значениями слов и, конечно, не могут воспроизвести тот психологический эффект видения слова, употребленного таким способом, при котором оно сталкивает нас с нашим предшествующим знанием его буквального значения. Это и есть то умножение семантического потенциала, которое столь характерно для метафоры.

Метафоры, которые начинают вновь и вновь употребляться в повседневной речи, имеют обыкновение терять свои буквальные значения; мы настолько привыкаем к ним, что идем прямо к их переносным значениям. Большинство людей, услышав англ. blockhead "болван, чурбан" (букв. "чурбанная голова"), думают непосредственно о ком-то тупоголовом, вообще не соотнося это слово ни с какой тупостью какого-либо настоящего деревянного чурбана. Так, слово blockhead потеряло творческую, образоформирующую функцию, характерную для метафор, и превратилось в «мертвую метафору». Многие слова столь пропитываются своими метафорическими употреблениями, что словари описывают в качестве буквальных значений то, что когда-то ранее было значениями переносными. Таково англ. hood "капюшон, капор, верх экипажа, хохолок птицы, крышка, чехол, колпак, капот двигателя", превратившееся в обозначение металлической поверхности, прикрывающей механизм автомобиля сверху. Старое значение слова hood "колпак" сохраняется, и его многочисленные переносные значения делают это слово «семантически сложным». Конечно, слово hood имеет также переносное употребление, как, например, в составе сложного слова hoodwink "ввести в заблуждение, обмануть, провести". В 17 в. слово explain "объяснять, толковать" еще сохраняло остатки своего буквального значения в латинском языке (из которого оно было заимствовано) – "раскрывать, развертывать", так что его можно было употреблять в предложении типа The left hand explained into the palm "Левая рука разжалась в ладонь". Сегодня первоначальное буквальное значение слова explain полностью уступило место значению, которое возникло как переносное расширительное употребление. Истории многих слов ярко демонстрируют, сколь значительную роль играет метафора в семантическом изменении.

Расплывчатость.

Наиболее досадные проблемы для семантики создаются таким осложняющим фактором, как расплывчатость (англ. vagueness). «Расплывчатое» – это противоположность «точному». Расплывчатые слова неточны по отношению к миру, который они призваны описывать. Но неточны они могут быть в нескольких различных отношениях.

Простейший тип расплывчатости создается отсутствием четкой границы между применимостью и неприменимостью слова. Один предмет отчетливо окрашен в желтый цвет, другой столь же отчетливо окрашен в оранжевый ; но где провести четкую разграничительную линию между ними? Желтым или оранжевым следует называть то, что лежит посередине? Или, быть может, мы должны ввести новое понятие желто-оранжевого цвета? Но это не разрешит указанную трудность, потому что встанет вопрос, где провести границу между оранжевым и желто-оранжевым и т.д. Когда сама природа дарит нам непрерывность, внутри которой мы хотим провести некоторое разграничение, то любая точка, в которой мы попытаемся это разграничение сделать, будет несколько произвольна. Использование именно «этого», а не «того» слова, по-видимому, предполагает ясную точку перехода, хотя в природе таковой нет. Скалярные (соотносимые с некоторой шкалой) слова – такие, как медленный и быстрый , легкий и трудный , твердый и мягкий , иллюстрируют этот тип расплывчатости.

Бывает так, что условия употребления слова описываются множественными критериями. Это не то же самое, что неоднозначность, при которой слово употребляется в нескольких разных смыслах. Но это также не означает, что для употребления слова должно выполняться некоторое множество условий, так как в нормальном случае это имеет место и без всякой расплывчатости. Выше уже упоминалось о трех условиях употребления слова треугольник , но слово треугольник является не расплывчатым, а точным. Под «множественностью критериев» имеется в виду тот факт, что не существует никакого единого набора условий, которые задавали бы его употребление в том же смысле, в котором три упомянутых выше условия задают употребление слова треугольник ; более того, может статься, что не существует вообще ни одного такого условия, которое обязано выполняться для того, чтобы употребление слова было возможным. Существа, которых мы называем собаками , как правило, бывают покрыты шерстью, способны лаять, виляют хвостами, бегают на четырех лапах и т.д. Но собака о трех лапах все же остается собакой; собака, не умеющая лаять, также может оставаться собакой (такова африканская порода басенджи) и т.д. Признак A может отсутствовать, пока наличествуют признаки B, C и D; признак B может отсутствовать, пока наличествуют признаки A, C и D и т.д. Ни один из них не является необходимым; достаточно комбинации других. Здесь рушится само различие между отличительными и сопроводительными признаками; вместо этого мы имеем некоторое множество, своего рода кворум (необходимое число) характеристик, наличие которых необходимо для того, чтобы данное слово было применимо к данному предмету. Для того чтобы объявить заседание сената открытым, необходим кворум сенаторов, но нет такого сенатора, присутствие которого было бы необходимым при наличии минимального необходимого числа других сенаторов. Это и есть требование кворума.

Картину дополнительно усложняют следующие обстоятельства. (1) Иногда нет никакого определенного числа признаков, образующих этот множество-кворум: все, что мы можем сказать, это то, что чем в большей степени признаки данного предмета обладают свойством «Х-овости», тем более мы склонны использовать для его обозначения слово «X». (2) Нельзя сказать также, чтобы все эти признаки имели одинаковый вес. Говоря, что кто-то умен (intelligent), мы придаем способности к решению новых задач больший вес по сравнению с памятью. (3) Некоторые признаки могут присутствовать в различной степени: так, практически каждый способен как-то справляться с решением задач, однако чем выше степень этой способности, тем выше ум (intelligence). Чем более выражен признак «Х-овости», тем с большей уверенностью мы говорим о применимости слова «X».

Расплывчатым может быть не только то слово, которому мы пытаемся дать определение; слова, посредством которых мы это определение даем, также могут быть расплывчатыми. Англ. слово murder означает "deliberate killing" ("умышленное убийство") в отличие от manslaughter "кровопролитие", при котором убийство является непредумышленным или происходит в результате несчастного случая; но достаточно ли для признания действия произвольным, чтобы оно было намеренным, или надо еще, чтобы оно было продуманным (заранее запланированным)? Да и когда, вообще, можно назвать нечто убийством? Если кто-то допускает смерть другого по халатности или не спасает другого в ситуации, где мог бы спасти, то убил ли он его? Убивает ли мужа жена, доводя его до самоубийства? Впечатление точности, возникающее при построении строго сформулированного определения, может быть иллюзорным, ибо та расплывчатость, которая характеризовала толкуемое слово, может снова проявить себя в значениях слов, с помощью которых мы пытаемся построить определение, так что ни от какой расплывчатости мы на самом деле не избавимся.

Иногда нам, в практическом плане, и не нужно стремиться к большей точности. Когда кто-нибудь говорит: Коридор уходит в глубину здания , то несочетаемость глагола уходить с обозначением стационарного объекта ничуть не мешает пониманию. Иногда нам действительно надо было бы выражаться поточнее, но состояние наших знаний не дает нам возможности что-либо уточнить. Тем не менее расплывчатые описания в большинстве случаев все же лучше, чем полное отсутствие описаний; утверждавший когда-то обратное австрийский философ Л.Витгенштейн (тезис его Логико-философского трактата гласит: «О чем невозможно говорить, о том следует молчать») к концу жизни отказался от своей радикальной позиции.

Значение предложений.

Слова и словосочетания соединяются друг с другом, образуя предложения – семантические единицы, которые мы чаще всего употребляем в обыденной речи. Слова в предложении должны сочетаться по определенным грамматическим правилам, своим для каждого языка. Например, в английском предложении должен присутствовать грамматический минимум, состоящий из подлежащего и сказуемого. Цепочка слов Walking eat sat quiet (возможный букв. перевод «Гуляя кушают сидел спокойный») состоит из слов, но не образует английского предложения, уже хотя бы потому, что в ней нет подлежащего. В добавление к этим минимальным требованиям иметь значение обязаны именно предложения как целостные единицы, а не просто образующие их слова. Saturday is in bed «Суббота находится в постели» состоит из слов, и эти слова образуют грамматически правильное предложение, но это предложение скорее всего будет воспринято как бессмысленное.

Подобно тому как слова именуют вещи (вещи в широком смысле, включая качества, отношения, действия и т.д.), так же и предложения именуют то, что можно назвать положениями вещей. Кошка лежит на коврике именует одно положение вещей, а Собака лежит на коврике именует другое положение вещей. Конечно, существуют и такие предложения, которые не описывают никаких положений вещей: мы знаем, что значит Кошка залаяла , хотя это предложение не описывает никакого существующего (и, насколько нам известно, никакого существовавшего ранее) положения вещей. Предложения обозначают не только реальные положения вещей, но и возможные (или, избегая неоднозначного термина «возможные», можно сказать, «вообразимые положения вещей», хотя термин «вообразимые» несет с собой новые трудности). Предложение не обязано именовать никакого настоящего или прошедшего положения вещей, однако, когда мы употребляем предложение, мы должны знать, какое положение вещей должно было бы именоваться нашим предложением, если бы такое положение вещей существовало. Мы считаем, что предложение Saturday is in bed бессмысленно, потому что не существует такого мыслимого положения вещей, которое могло бы в принципе описываться этим предложением. Будучи не в состоянии помыслить такое положение вещей, мы говорим: «Это не имеет никакого смысла», «Это нелепость» или «Это бессмысленно».

Внутренне противоречивые предложения бессмысленны потому, что нет никакого возможного положения вещей, которое они могли бы описывать. Предложение Он нарисовал квадратный круг внутренне противоречиво потому, что определения слов квадратный и круг несовместимы друг с другом. Я собираюсь изменить прошлое внутренне противоречиво потому, что прошлое относится к тому, что уже произошло, а то, что человек собирается делать, относится к будущему.

Предложения, содержащие так называемые категориальные ошибки, бессмысленны, хотя могут не содержать никакого прямого противоречия. Красное принадлежит к категории цвета, круглое – к категории очертаний. Удары грома принадлежат к категории физических явлений, мысли – к категории ментальных событий. Все это принадлежит к категории временных вещей или сущностей, тогда как числа и философские универсалии принадлежат к категории невременных сущностей. Всякая попытка, при которой свойство, относящееся к одной категории, приписывается предмету, относящемуся к другой категории, ведет к бессмыслице. Если мы скажем Суббота не находится в постели , то это будет категориальной ошибкой. Она заключается не в том, что субботе в большей мере свойственно не находиться в кровати, чем находиться в кровати; она заключается в том, что понятие нахождения в кровати вообще не применимо к дням недели. Подобным же образом бессмысленно предложение Число 7 – зеленое , поскольку прилагательное зеленый приложимо лишь к физическим предметам, а не к числам. Столь же бессмысленны благодаря наличию категориальных ошибок такие предложения, как Квадратичные неравенства пойдут на лошадиные скачки , Теории поедают кислотность , Зеленые идеи яростно спят , Она услышала цвет , Синий есть простое число .

Литература:

Шмелев Д.Н. Проблемы семантического анализа лексики . М., 1973
Новиков Л.А. Семантика русского языка . М., 1982
Бендикс Э. Эмпирическая база семантического описания
Найда Ю.А. Процедуры анализа компонентной структуры референционного значения . – В кн.: Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XIV. М., 1983
Катц Дж. Семантическая теория . – В кн.: Новое в зарубежной лингвистике. Вып. Х. М., 1985
Васильев Л.М. Современная лингвистическая семантика . М., 1990
Степанов Ю.С. Семантика . – Лингвистический энциклопедический словарь. М., 1990
Апресян Ю.Д. Избранные труды , т. 1. Лексическая семантика. Синонимические средства языка. М., 1995
Вежбицкая А. Язык. Культура. Познание . М., 1995

В широком смысле слова семантика - это раздел языкознания, предметом изучения которого являются взаимоотношения между существующей и воображаемой реальностью и языковыми выражениями, которые в этих реальностях употребляются. Другими словами, семантика языка служит для поиска общих закономерностей при отображении и проецировании реалий в этом языке. Отражены могут быть как предметы или явления, так и абстрактные категории, процессы, не имеющие практического применения или матеиральной оболочки.

Роль семантики в языке

В переводе с греческого семантика - это обозначение чего-либо (греч. корень semanticos - «обозначающий»). Семантика в её лингвистическом понимании служит для исследования связей между явлениями естественного языка с ареалом его применения, будь то реальный или воображаемый мир.

Эта наука наглядно демонстрирует, каким образом человек, знакомый с грамматическим строем языка и набором основных синтаксических, лексических, морфологических единиц, способен облекать свои мысли в словесную форму и воспринимать поступающую из различных источников информацию, даже ту, с которой он сталкивается впервые.

Семантика - это существенная часть такого раздела языкознания, как грамматика. В процессе развития любого языка семантика слова подвергается многочисленным изменениям с появлением новых теорий и положений в лингвистике. Так, например, основные принципы, используемые при построении семантического компонента, были разработаны американскими учеными Дж. Катцем и Дж. Фодором.

Семантика в словарях: принципы и особенности

В процессе словарное значение слова фиксируется с помощью специального определения, или дефиниции, разработанной на специализированном языке. Семантический язык подразумевает более эксплицитное (развернутое), но в то же время более строгое описание предмета или явления, чем с точки зрения языка бытового. Например, на страницах семантического словаря можно встретить такую характеристику: «НОСИНФ = ИНФ, ПРЕДМ». Она используется для краткого обозначения носителя информации, который с позиции семантики приравнивается к предмету, содержащему информацию.

При толковании слов посредством естественного языка ученые для записи выражений и компонентов используют одинарные кавычки. Однако данный метод не применяется в словарях, так как сама система устройства словарного источника предполагает модель размещения «слово - толкование», т.е. дефиниция, как правило, находится справа от определяемого слова. При толковании предложений лингвисты пользуются Необходимо помнить, что приемы, встречаемые в семантике, не совпадают с соответствующими им в естественном языке. Например, конструкция «ВСТУПАЕТ-В-БРАК» в семантике будет рассматриваться не как сочетание трех слов, а как единый элемент изучения.

Семантика - это особая наука, которая в своей практике пользуется категорией метаязыка. Этот термин необходим для обозначения языка, с помощью которого описывается другой язык. Естественный, к примеру может выступить по отношению к себе метаязыком. К элементам метаязыка можно также отнести графические схемы, таблицы, изображения или рисунки, встречаемые зачастую в иллюстрированных словарях.

Слово семантика пришло из древнегреческого языка: σημαντικός sēmantikos, что означает «значительная», и как термин оно было впервые использовано французским филологом и историком Мишелем Бреалем.

Семантика - это наука, которая изучает смысл слов (лексическая семантика), множество отдельных букв (в древних алфавитах), предложений - семантические фразы и тексты. Она близка к другим дисциплинам, таким как семиология, логика, психология, теория коммуникации, стилистика, философия языка, лингвистическая антропология и символическая антропология. Набор терминов, имеющих общий семантический фактор, называется семантическим полем.

Вконтакте

Что такое семантика

Эта наука изучает лингвистический и философский смысл языка, языков программирования, формальных логик, семиотики и проводит анализ текста. Она связана отношением:

• с означающими словами;
• словами;
• фразами;
• знаками;
• символами и тем, что они означают, их обозначением.

Проблема понимания была предметом многих запросов в течение длительного периода времени, но этим вопросом занимались большей частью психологи, а не лингвисты. Но только в лингвистике изучается интерпретация знаков или символов , используемых в сообществах при определённых обстоятельствах и контекстах. В этом представлении звуки, мимика, язык тела и проксемика имеют семантический (значимый) контент, и каждый из них включает несколько отделений. На письменном языке такие вещи, как структура абзаца и пунктуация, содержат семантический контент.

Формальный анализ семантики пересекается со многими другими областями исследования, включая:

• лексикологию;
• синтаксис;
• прагматику;
• этимологию и другие.

Само собой разумеется, определение семантики также является чётко определённой областью в своём праве, часто с синтетическими свойствами. В философии языка, семантика и ссылка тесно связаны. Дальнейшие смежные области включают филологию, связь и семиотику.

Семантика контрастирует с синтаксисом , изучением комбинаторики единиц языка (без ссылки на их смысл) и прагматикой, изучением отношений между символами языка, их значением и пользователями языка. Область исследования в этом случае также имеет существенные связи с различными репрезентативными теориями смысла, включая истинные теории смысла, теории связности смысла и теории соответствий смысла. Каждый из них связан с общим философским исследованием реальности и представлением смысла.

Лингвистика

В лингвистике семантика - это подполе, посвящённое изучению смысла , присущее уровням слов, фраз, предложений и более широким единицам дискурса (анализ текста или повествования). Изучение семантики также тесно связано с субъектами представления, ссылки и обозначения. Основное исследование здесь ориентировано на изучение значения знаков и изучение отношений между различными лингвистическими единицами и соединениями такими как:

• омонимия;
• синонимия;
• антонимия
• метонимия;

Ключевой проблемой является то каким образом придать больше смысла крупным фрагментам текста в результате композиции из меньших единиц смысла.

Монтагская грамматика

В конце 1960 годов Ричард Монтегю (семантика википедия) предложил систему определения семантических записей в терминах лямбда-исчисления. Монтегю показал, что смысл текста в целом может быть разложен на значения его частей и в относительно небольших правилах сочетания. Понятие таких смысловых атомов или примитивов является основополагающим для языка мыслительной гипотезы 1970 годов.

Несмотря на свою элегантность, грамматика Монтегю была ограничена зависящей от контекста изменчивостью в смысле слова и привела к нескольким попыткам включения контекста.

По Монтегю язык - это - не набор ярлыков, привязанных к вещам, а набор инструментов, важность элементов которых заключается в том, как они функционируют, а не в их привязанности к вещам.

Конкретным примером этого явления является семантическая неопределённость, значения не являются полными без некоторых элементов контекста. Ни одно слово не имеет значения, которое может быть идентифицировано независимо от того, что ещё находится в его окрестностях.

Формальная семантика

Происходит из работы Монтегю. Высоко-формализованная теория семантики естественного языка, в которой выражениям присваиваются обозначения (значения), такие как индивиды, значения истинности или функции от одного из них к другому. Истина предложения и, что более интересно, его логическое отношение к другим предложениям, затем оценивается относительно текста.

Истинно-условная семантика

Ещё одна формализованная теория, созданная философом Дональдом Дэвидсоном. Целью этой теории является связывание каждого предложения естественного языка с описанием условий, при которых оно истинно , например: «снег белый» является истинным тогда и только тогда, когда снег белый. Задача состоит в том, чтобы прийти к истинным условиям для любых предложений из фиксированных значений, назначенных отдельным словам, и фиксированных правил их объединения.

На практике условно-условная семантика аналогична абстрактной модели; концептуально, однако, они отличаются тем, что истинно-условная семантика стремится связать язык с утверждениями о реальном мире (в форме метаязычных высказываний), а не с абстрактными моделями.

Концептуальная семантика

Эта теория - попытка объяснить свойства структуры аргумента. Предположение, лежащее в основе этой теории, состоит в том, что синтаксические свойства фраз отражают значения слов, которые их возглавляют.

Лексическая семантика

Лингвистическая теория, которая исследует смысл слова. Эта теория понимает, что смысл слова полностью отражается на его контексте . Здесь смысл слова состоит в его контекстуальных отношениях. То есть любая часть предложения, которая имеет смысл и сочетается со значениями других составляющих, обозначается как семантическая составляющая.

Вычислительная семантика

Вычислительная семантика ориентирована на обработку лингвистического значения. Для этого описаны конкретные алгоритмы и архитектура. В этих рамках алгоритмы и архитектуры также анализируются, с точки зрения разрешимости, сложности времени / пространства, требуемых структур данных и протоколов связи.

Искусственная семантика – это группа поисковых ключевых слов и фраз для создания контента, то есть создание семантического ядра , которое может привлечь внимание к контенту или поднять посещаемость веб-ресурса и т. д. В основном искусственная семантика или семантика текста используется для создания контента, рекламы.

Семантика онлайн

В информатике термин семантика относится к смыслу языковых конструкций, в отличие от их формы (синтаксиса). Она предоставляет правила для интерпретации синтаксиса , который не даёт значения напрямую, но сдерживает возможные интерпретации того, что объявлено. В технологии онтологии этот термин относится к смыслу понятий, свойств и отношений, которые формально представляют объекты, события и сцены реального мира в логическом подходе, такие как логика описания обычно реализуемая в интернете.

Значение концепций логики описания и ролей определяется их теоретико-модельной семантикой, основанной на интерпретациях. Понятия, свойства и отношения, определённые в онтологиях, могут быть развёрнуты непосредственно в разметке веб-сайта, в базах данных графов в виде триггеров. Семантика языков программирования и других языков является важной проблемой и областью изучения информатики. Разработаны различные способы описания языков программирования формально, основываясь на математической логике.

Семантические модели

Семантика онлайн относится к расширению Всемирной паутины посредством внедрения добавленных метаданных с использованием методов моделирования семантических данных. В семантической сети такие термины, как семантическая сеть и модель семантических данных, используются для описания конкретных типов модели данных, характеризующихся использованием ориентированных графов, в которых вершины обозначают понятия или сущности мира и их свойства, а дуги обозначают отношения между ними.

В сети, анализ слова, структуры ссылок и декомпозиции сети немногочисленны и включают часть, вид и подобные ссылки. В автоматизированных онтологиях ссылки вычисляются векторами без явного значения. Разрабатываются различные автоматизированные технологии для вычисления значения слов: латентные семантические индексирование и векторные машины поддержки, а также обработка естественного языка, нейронные сети и методы исчисления предикатов.

Психология

В психологии семантическая память - это память для смысла - другими словами, аспект памяти, который сохраняет только суть , общее значение запоминаемого опыта, в то время как эпизодическая память - это память для эфемерных деталей - отдельные особенности или уникальных особенностей опыта. Термин «эпизодическая память» был введён Тулвигом и Шактером в контексте «декларативной памяти», которая включала в себя простое объединение фактической или объективной информации об объекте.

Воспоминания могут быть переданы поколением или изолированы в одном поколении из-за культурного разрушения. У разных поколений могут быть разные переживания в подобных точках в их собственных временных линиях. Это может создать вертикально разнородную семантическую сеть для определённых слов в однородной культуре.